|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Край света Джон Золотов © 2011 Завод Монитор внезапно почернел, зеленая лампа прощально моргнула и потухла. Погасли все лампы. По офису прокатись волна восторгов: электричества нет — работа встала, можно вполне законно отдыхать. Из кабинета начальника донеслась невнятная, заглушаемая тонкой перегородкой, но явно нецензурная брань.
— Наверняка шел на рекорд по пасьянсу, — перегнувшись через стол, сострил Лунел и засмеялся над собственной шуткой, никого больше остроумием не поразив.
Девушки быстро достали кто книги, кто зеркальца с пудрой и помадами и принялись портить зрение в полумраке офиса. Шеф выскочил из своего кабинета, красный как спелый гранат и приказал секретарше немедленно вызвонить электриков, выпытать, в чем причина инцидента и когда он будет устранен, а так же отыскать Фарига из техподдержки для восстановления несохраненного документа. Машэр кивнула и «села на телефон». Шеф достал сигарету и, нервно закусив зубами фильтр, умчался в направлении курилки.
— Девочки, — обратился Коил к коллегам, — и мальчики, — добавил он, глядя на счастливое лицо Лунела, — а вам ничего не показалось странным?
— Свет пропал, — прыснул Лунел.
— Спасибо, капитан Очевидность. А еще что-нибудь?
Лунел с улыбкой пожал плечами, Лора подводила губы, не обращая ни на что внимания, Морри была с головой в книге, Машэр как заправский радист стучала пальцем по рычагам телефонов.
— Бесперебойники не сработали, — сказал Коил, указывая на коробочку, через которую был включен в сеть его компьютер. — Ни один даже не пикнул. Такого не бывает.
— Оказывается, бывает, — схватился за живот Лунел.
Громко упала на рычаги телефонная трубка.
— Девочки... и мальчики, — рассеяно обратилась Машэр, — телефоны не работают. Причем все.
— Проводные телефоны — прошлый век, — заявила Лора, доставая компактный мобильник. Озабоченно сведя губы на бок, она несколько раз ткнула пальцем кнопку. — Черт, похоже, батарейка села.
— Если и села, то коллективно у всех. — Заявила Машэр. — Лун, Коил, проверьте ваши.
Секретарша оказалась права — ни один телефон не работал. Вернувшийся, накурившийся вдоволь и потому немного успокоившийся шеф решил было, что все бюро его разыгрывает, но тут же убедился в том, что это не так на примере своего сотового.
Скоро солнце закатилось вовсе, и по темным силуэтам городских построек стало ясно, что авария очень серьезная. Морри вдруг вспомнила, что у нее есть фонарик, с которым она лазала снимать показания приборов, но и он не дал ни капли света.
— Нет, ребята, так просто не бывает, — заявила Машэр.
— А может, это ЭМИ? — предположил Коил.
— Кто такая эта Эми? Ты мне не рассказывал, — заржал Лунел.
— Это электромагнитный импульс — штука, которая вырубает всю электронику, если объяснять доступным языком.
— А разве для этого не нужен ядерный взрыв? — удивилась Машэр.
— Не обязательно. Окилав мне рассказывал, что есть такая штука...
Еще час спорили о возможности существования генератора импульса, достаточно портативного, чтобы его можно было бы незаметно поместить в центр города. Тогда шеф, глубоко вздохнув и высказав версию, что этот подозрительный Окилав во всем и виноват, распустил сотрудников по домам.
Распрощавшись с коллегами, Коил пошел по непривычно темным улицам. Небо становилось все чернее, вспыхивали на нем холодные жирные звезды, и не было обычного электрического зарева, чтобы их затмить. То тут, то там из капотов автомобилей торчали ноги механиков в одинаковых запятнанных рабочих штанах — автолюбители тщетно пытались вернуть к жизни своих бензиновых коней.
Вывеска магазина «Хозяин», такая привычная и такая безвкусная, на этот раз не моргала призывными огнями, но Коил решил заглянуть. За прилавком стоял давний друг Дикейл, упитанный и мрачный.
— И у тебя тоже? — Спросил Койл, поздоровавшись и взяв со стенда бесполезный фонарик.
— Во всем городе так, — пробурчал Дикейл, — чем мой магазин лучше других? Или хуже? Говорят, пришли люди из пригорода — у них та же напасть.
Койл присвистнул.
— А что батарейки?
— Бесполезный мусор, — махнул ручищей продавец. — Кто их теперь купит? Может, ты купишь? Уступлю ведер пять не дорого. — Койл горько улыбнулся. — Подумай. Я почти не шучу. Пресс-папье что надо.
— А как со связью?
— Никак. Про мобильники сам, наверное, знаешь. Стационарные телефоны, рации, телеграфы — ничего нет. Говорят, мэр уже послал гонцов на велосипедах, да вот пока они доберутся...
Дверь магазина распахнулась со стуком, и через нее влетел не высокий человек в очень дорогом итальянском костюме, сведенном набекрень. Галстук был одет поверх ворота рубашки, узел болтался сбоку, сама рубашка черного атласа в районе ворота и у подмышек была запятнана солевыми отложениями, волосы были всклокочены.
— Телевизор! — выкрикнул он, едва переведя дух.
— Что телевизор? — нахмурился Дикейл.
— Ноутбук!
— Где ноутбук?
— Что-нибудь, что угодно! Мне нужно узнать результаты торгов, — он подлетел к прилавку и ухватил здоровяка Дикейла за грудки снизу вверх.
— Ничем не могу помочь, — серьезно сказал продавец, аккуратно освобождаясь от цепких рук. — Сам бы рад матч посмотреть. Очень ответственный матч, между прочим, но не на чем.
— Вы не понимаете! — не сдавался бизнесмен, — плачу любые деньги за рабочий прибор!
Дик глубоко вздохнул, закусил губу и тихо застонал от досады. Потом взял себя в руки и повторил:
— Сэр, мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь.
Бизнесмен схватился за волосы, по-волчьи завыл и вылетел из магазина, оставив только бессмысленно хлопающую дверь.
— Любые деньги, — тихо повторил Дик, глядя вслед незнакомцу, потом вздохнул и переключил внимание на Койла. — Так что будете брать, сэр? Цифровыми фоторамками можно отлично хлопать тараканов, а в электрочайник поместится много крупы...
В окнах загорались свечи. Те из людей, кто посообразительней, уже сменили авто на велосипеды и рассекали улицы города за счет силы собственных мускулов. Другие ходили как лунатики, спрашивая друг у друга, не дали ли им свет и когда его обещают дать. Особые умельцы вскрывали фонари и пытались запитать свой сотовый телефон от городских электросетей — тщетно. Некоторые на манер бездомных развели костры в мусорных баках, на огне уже бурлили, испуская струи пара, старые отрытые на чердаках пузатые чайники, вертелись на шампурах сосиски.
Мэрси пришла домой очень поздно, когда Койла уже стала одолевать дремота. Он сразу встрепенулся, вышел ей на встречу, обнял, поцеловал в скулу. Мэрси приняла ласку с усталой благодарностью, затем отодвинулась, взглянула в блестящие в темноте не освещенной комнаты, полные надежды глаза любимого человека и отрицательно покачала головой.
— В больнице как раз на мне свет выключили, — сказала она, как будто оправдываясь. — Доктор Шлененг меня так послушал. Сказал, что нет. Сказал, это скорее всего невозможно.
Койл слушал, опустив глаза.
— Но он ведь мог ошибиться. Тут этот перебой с электричеством, все нервничали, доктор тоже. Скажи, он ведь мог ошибиться?
— Конечно мог, — ответил Койл и поцеловал Мэрси в нос. — Разумеется он ошибся. Вот дадут свет, тогда все проверим. А сейчас все устали. Давай спать.
На следующий день электричества так и не дали. Хозяева продуктовых магазинов раздавали скоропортящиеся продукты почти даром, при этом втридорога взвинчивая цены на консервы, казинаки и вяленое мясо. С работы всех отпустили за невозможностью выполнения этой самой работы, обещая выплатить компенсацию за простой как только дадут электричество.
Койл бесцельно гулял по улице днем, чего очень давно не делал, с любопытством наблюдая, как преображается город без благ цивилизации. Столько велосипедистов, скейтеров и роллеров на улицах не было еще никогда. Молодежь, оторванная от виртуального общения и компьютерных игр, вывалила на улицы. Кто-то, подражая детворе прошлого, с гиканьем гонял по тротуару палками колеса, другие танцевали под акустические инструменты, губную гармошку и модный сейчас, воспроизводимый человеком бит. Повара ресторана «ЖАркое жаркОе», как им и полагалось, все в белом с синими фартуками, готовили прямо перед рестораном на мангалах. Костровой дым уже успел превратить их стерильно-чистые белые одежды в не очень чистые серые. Зато запахи говядины, курицы и перепелов, переплетающиеся в воздухе служили более чем отличной рекламой ресторану.
Похоже, на эту рекламу поддался профессор Окилав и его жена, с аппетитом уплетающие котлеты и овощное рагу сразу у витрины. Увидев проходящего мимо Койла, профессор радостно приглашающе замахал рукой.
— Профессор, миссис Профессор, — поздоровался Койл, подсаживаясь за столик заклятых супругов.
Окилав заулыбался, а Сиртелла предупреждающе на него зыркнула.
— Очень смешно, Катоми, — перекинулась она на Койла. — Конечно, я для всех жена профессора, выдающегося гения в какой-то там области. А что бы этот профессор делал, если бы я не вкалывала на двух работах и не сидела с дочкой? — Окилав расплылся в виноватой улыбке. — Лаборатория его не кормит. Он там, видите ли, ради науки день и ночь пропадает. Имя свое куда-то там вписывает. Если бы еще я его не кормила. Он, поди, не был бы таким выдающимся, — Систелла ткнула мужа в выступающее брюшко. — Че лыбишься? Лучше бы денег домой принес или хотя бы электричество. Сидим тут как пещерные люди...
— Сис, — перебил Койл, — а это не твоя подруга только что прошла по улице?
–Где? Кто? Не Римма ли?
— Вроде похожа, — пожал плечами Койл.
Систелла тут же вскочила на ноги и выбежала из ресторана. Окилав благодарно улыбнулся и облегченно вздохнул.
— А там правда Римма?
— Откуда же мне знать подруг твоей жены, — пожал плечами Койл. — Не беспокойся, найдет с кем косточки тебе перемыть. — Койлу принесли меню. — Я закажу что-нибудь, а вы мне пока про электричество расскажите.
Профессор Окилав почесал в затылке.
— Ну, что тебе рассказать? Электричество — это упорядоченное движение заряженных частиц под действием электромагнитного поля.
— Я знаю, откуда оно берется. Вы мне лучше расскажите, куда оно пропало.
— Мы бы и сами не прочь узнать. К сожалению, почти все приборы в лаборатории электрические, а следовательно, сейчас не работаю, — Профессор сунул в рот большой кусок котлеты и продолжил говорить с набитым ртом. — И мы, как это верно подметила моя женушка, похожи на пещерных людей, пытающихся починить компьютер. Но, судя по результатам тех немногих тестов, что мы смогли провести, электромагнитные поля еще существуют, как и заряженные частицы. А следовательно, по какой-то причине, — профессор проглотил остаток котлеты, — заряженные частицы перестали реагировать на магнитные поля.
Койл уронил меню на стол и вылупился на Окилава, как на говорящую лошадь.
— Разве такое возможно?
— А разве сто лет назад кто-нибудь мог назвать возможными разговоры через немыслимые расстояния безо всяких проводов или что пищу нам будут греть невидимые взгляду волны? — Окилав понизил голос до шепота. — Что мы вообще знаем о законах физики? Когда они начались? А надолго ли?
На улице прямо напротив ресторана появился человек на белом в серых яблоках коне с наскоро вышитой на обычной желтой спецовке надписью «Глашатай». Он развернул листок бумаги и закричал, напрягая связки в жестяной рупор:
— Слушайте! Слушайте! Недавно вернувшиеся гонцы подтверждают, что такая же ситуация с электричеством сложилась во всей области! Мэр призывает горожан запастись терпением! Воду будут раздавать на улицах! Так же будут организованы общественные костры во дворах! Пожарные призывают население не жечь костры в домах!
Выкрикнув это глашатай ускакал вниз по улице.
— Вот! Слышал?
— Подождите, профессор, — заикаясь перебил Койл. — Электричество не могло совсем исчезнуть. Ведь человеческое тело генерирует токи, и мы еще живы.
— Может, генерирует, а может и нет. Мы не знаем. В лаборатории мы пытались провести простейший школьный эксперимент. Знаешь? Батарейка из картофеля. Нужны всего лишь картофелина, медный и цинковый проводники. Картофелина есть, а вот проводников...
— Вы что, не нашли ни монеты, ни гвоздя? — удивился уже думать забывший о еде Койл.
Окилав улыбнулся.
— Мой мальчик, вы мыслите по-старому, а в создавшихся условиях это недопустимо. Этого добра у нас — локтем ешь, но ведь они уже не являются проводниками, и мы не можем убедиться в наличии или отсутствии электричества даже по окислительной реакции.
Тут вернулась Сиртела, и профессор поспешил перевести разговор на что-нибудь не касающееся лаборатории. Коил наконец сделал заказ, ели с аппетитом и разговаривали о пустяках. А когда трапеза подошла к концу, Сиртела достала сигарету, Окилав достал зажигалку и несколько раз чиркнул, стараясь добыть огонь, но не получив даже искры. Тогда профессор уставился на зажигалку как на зловещее предзнаменование и, прошептав: «Началось», вылетел из ресторана. Проводив профессора взглядом, Коил попросил зажигалку за соседним столиком и дал Сиртеле прикурить.
— Что это с ним? — спросила она, без лишнего беспокойства выдыхая струи дыма.
— Не знаю, — пожал плечами Коил. — Вероятно, он был сильно привязан к этой зажигалке, раз так болезненно отреагировал на стершийся кремень.
Время шло, а света так и не было. Люди отвыкали от прежнего образа жизни и приспосабливались к новому. Почта стала как никогда медлительна, но при этом, как никогда востребована. Письма со всей страны говорили о том, что все оказались в одинаковой ситуации. Появилась и мини-почта: шустрые гонцы, в задачу которых входило передать сообщение в пределах города и вернуться с ответом. Магазин «Хозяин» процветал теперь на продаже долгоиграющих и пожаробезопасных свечей, а вместе с магазином процветал и его владелец Дикейл. Заводы простаивали теперь без дела, в офисах вели ручные записи и считали на счетах и логарифмических линейках. Множество профессий, такие как электрик, программист, телефонист сами собой прекратили свое существование. Другие претерпели ряд изменений и остались востребованы.
Этим утром Койл встал с каким-то легким чувством, несмотря на разбудивший его колокольчик. Легко спрыгнув с кровати, он открыл дверь. За ней стоял курьер — рыжий мальчишка шестнадцати лет.
— Вам сообщение «от любящей до беспамятства девушки». Так и велено сказать.
«Мэрси, — подумал Койл, — до чего же славно начинается день».
— Она ждет вас в час в «Розовом парке». Хочет рассказать кое-что лично.
Дав курьеру на чай, Койл побежал в ванную бриться. Механические часы показывали без пятнадцати десять. Вагон времени, но он не хотел терять ни секунды. Намазавшись пеной для бритья, Койл повернул к себе зеркало и... Он протер глаза. На секунду показалось, что у него резко упало зрение. Оглядевшись, Койл понял, что это не так. Размытым было только отражение в зеркале. Его собственно отражение. Койл промыл глаза водой — стало еще хуже. Он протер зеркало полотенцем. Отражение было не просто не четким, оно плыло, менялось, становясь то лучше, то вовсе расплываясь кляксами. Койл несколько раз ощупал зеркало с обеих сторон прежде чем отражение исчезло совсем. Его заменил сплошной серый прямоугольник.
— Чертовщина, — пробормотал Койл. Забыв про назначенную встречу и намыленное лицо, он еще минут двадцать стоял, всматриваясь в объемную серость зазеркалья.
В больших когда-то зеркальных стеклах общественной бани плавали неясные тени, изредка еще появлялись цвет и форма, но не тот цвет и не та форма. Зато в дверях общественной бани появился красный, смущенно улыбающийся, в полотенце на голое тело профессор Окилав и жестами поманил Койла к себе.
— Вы это видели? — спросил Койл сходу.
Профессор не ответил, пока не отвел друга в баню за свой любимый столик.
— А ты видел это? — он достал откуда-то маленький резиновый мячик и бросил его об пол. Мячик отскочил не вверх, а в сторону, где был ловко пойман Койлом и снова брошен вниз. На этот раз мяч отскочил совсем уж круто и скрылся под столом.
— Как будто пол не ровный, — неуверенно сказал Койл.
— Поверьте, мой мальчик, с полом все в порядке. Это то же самое, что происходит с зеркалами.
— Какая связь?
— Самая прямая. Помните простой закон: угол падения равен углу отражения? — Койл медленно покивал. — Забудь его. Этот закон кончился. — Челюсть Койла упала на пол. — И это еще не все. Помнишь мою зажигалку? Сегодня я видел, как человек поскользнулся на асфальте и упал. А легкости во всем теле сегодня не заметил? Кончается сила трения. Кончается сила упругости. Кончается сила тяжести. Скоро все, что мы знаем об «известной вселенной» будет, — он задумался. — В общем, скоро известная вселенная превратится в неизвестную.
— Как это возможно?
— Кто знает? Выглядит это так, будто у этого мира, запущенного когда-то кем-то просто кончился завод. И вот он совершает свои обороты все медленнее и медленнее и скоро остановится, замрет на секунду-другую и упадет.
Окилав толкнул стоящий на столике пустой стакан. Стакан прокатился как-то неестественно далеко к краю стола и упал, но, ударившись об пол, не разбился.
Койл бессмысленно брел в направлении «Розового парка», размышляя о скором конце этого мира. Что-то в этой истории его совершенно не устраивало. Хотелось ударить кулаком по первому подвернувшемуся предмету и крикнуть небу: этого не может быть и так просто не будет! А мимо проходили люди, такие же потерянные, аккуратно ступающие по скользкому асфальту, бьющие не отражающие теперь зеркала, со страхом глядя в меняющее цвет с голубого на зеленый небо.
«Розовый парк» был самым красивым из четырех парков города. Он был усыпан розами и зеркалами, когда-то визуально увеличивающими количество цветов. Сейчас зеркала были унылы и серы, но розы цвели как никогда пышно. Мэрси стояла среди цветов такая романтичная и такая счастливая. Койл машинально повернулся к зеркальной скульптуре и... увидел свое лицо. Всего на две секунды из серого омута всплыло его постаревшее за этот день на десяток лет лицо.
«Ужасно выгляжу, — подумал Койл, — А ведь это еще не конец света. Мы же живем пока. Завод кончается, но как долго он будет кончаться? Может, всю жизнь, а может, еще на много поколений хватит. Вон Мэрси стоит улыбается. Значит, есть повод. Значит, жизнь продолжается».
Койл подошел к Мэрси и она тут же бросилась к нему на шею, осыпая поцелуями его суровое лицо.
— Угадай что? — спросила она, весело глядя на своего избранника.
— Ты счастливая, как будто на работе премию дали, — растаял Койл.
— Дурачек ты, — она взяла его ладонь и приложила к своему животу. — У нас будет малыш.
На Койла это сообщение произвело такой же эффект, как теория профессора Окилава о конце мира.
— Но ведь доктор сказал... — от волнения Койл запинался после каждого слова.
— Доктор, может быть и был прав, но я подумала, раз природа вокруг ведет себя так, как ей хочется, то чем я хуже? Захотела и вот.
«А ведь действительно. Природа не терпит пустоты. Если кончились одни законы, кто нам мешает создать новые? — подумал Койл, и все сразу стало так просто. Он взглянул на себя и на Мэрси в своих объятьях в услужливо всплывшее в зеркальной стеле отражение и засмеялся впервые за последний месяц.
Весь день и весь вечер Койл и Мэрси гуляли по городу. Они обошли все парки: Розовый, Голубой, Желтый и Черный и везде, где они появлялись, начинали бить фонтаны, светить разноцветные прожектора, звенеть колокольчики. В центре Черного парка посреди обсидиановой площади они встретили профессора с женой. Окилав висел над площадью на высоте пятиэтажного дома и, медленно вращаясь вокруг собственной оси, барахтал короткими ручками и ножками. Сиртелла, твердо стоя на земле, приказывала мужу «прекратить этот балаган и спускаться». А над крышами домов и скверами, площадями и бульварами кто с испуганными воплями, а кто с восторженным визгом взмывали ввысь и опускались люди: первые из тех, кто научился придумывать свои собственные законы. Джон Золотов © 2011
Обсудить на форуме |
|
