|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Волшебная сказка Ксения Кудашкина © 2012 «Один день из жизни моего Микрокосмоса». Пролог
Каждый из нас, так или иначе, думает, что самостоятельно создает вокруг себя свой микрокосмос. Это распространенное заблуждение, которое прижилось в умах миллионов людей. На самом деле наш микрокосмос, как опытный строитель, возводит нас, складывая кирпичи характера в стену, между собой и реальным миром.
Все зависит только от качества этих самых кирпичиков, а попросту говоря, наших чувств. Именно они населяют наш внутренний мир и управляют человеком, как марионеткой. Сейчас некоторые скажут, что это не так, и поддадутся влиянию чувства Недоверия. Поэтому, будете послушной куколкой, и читайте повествование дальше.
Всегда мы находимся под влиянием какого-либо чувства. Но чаще эти чувства выступают в гамме. Например, чувство Разочарования, может сопровождаться чувством Любви. А эта самая Влюбленность может оказаться простой Привязанностью. Вариантов могут быть миллионы, миллиарды.
Ведь самое сложное дело на свете, это кухня чувств. Микрокосмос смакует ощущения, подавая их нам как блюда. Отсюда и пошло высказывание про Месть, и что ее нужно преподносить холодной.
Ведь Месть — это смесь Разочарования, Боли, Страдания, желания Справедливости... Компонентов возможны тысячи, но смысл этого «блюда» никогда не изменялся и, наверняка, никогда не смениться.
Это было простое вступление, и если Вас затронуло, то представляю Вам...
«Один день из жизни моего Микрокосмоса».
«Даже когда ты спишь,
Я управляю Тобой и Твоими снами».
Твой Микрокосмос.
18 марта 2012 года. Воскресенье. 00:00.
Сон уже полностью овладел сознанием. Табуном на меня наскакивают красочные картины, которые к утру обязательно забудутся, оставляя после себя чувство Разбитости.
Микрокосмос — это не старец в длинном балахоне, прячущий лицо в длинную седую бороду. Он что-то непостоянное, изменяющееся во времени. Каждую минуту /он/она/оно изменяет свой облик, изменяя тем самым и меня. Если пожелает, конечно.
Мой Микрокосмос, чаще всего был похож на Человека — юношу или девушку. Ночами он или она путешествует по моим снам и решает, оставить о них воспоминание, или нет. Сейчас была примерно такая же ситуация.
Сон был очень необычным. Передо мной был пустой зрительный зал. Хотя, почему пустой? В самом центре сидела одинокая фигура. Сложив ноги на соседнее кресло, неизвестный насвистывал очень уж знакомый мотивчик, который частенько звучит у меня в голове. В одной руке у него была трость с золотой рукоятью.
Я же смотрела на все со сцены. Блеск софитов немного ослеплял меня, и подробнее фигуру рассмотреть не получилось.
— Чего стоим, кого ждем? — услышала я из зала мелодичный баритон.
— А что мне, прыгать, что ли? — мне захотелось съязвить.
— Можно и попрыгать... — безразлично протянул мужчина. — Давай уже, покажи что-нибудь...
Происходящее мне бесило. Хотя это слишком мягко сказано. Но сознание требовало, что бы я читала стихи вслух. Это занятие я очень любила, а тогда меня буквально разрывали чудесные строчки.
Я не помнила ничего, кроме стихов Евгения Евтушенко. Мне это стихотворенье очень нравилось, потому что задевало что-то внутри...
— Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.... — я запнулась, полностью забыв продолжение. Стало вдруг ужасно стыдно за свою память. Ведь именно это стихотворенье являлось самым любимым.
Неизвестный же поднял голову и наблюдал за мной. Потом поднялся сам и пошел по ряду в сторону выхода. Мне в тот момент казалось, что он похож на разочарованного зрителя, которому показали плохую картину.
Потом мужчина, резко сменив направление, начал приближаться к сцене.
— Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать....
Его голос, читающий стихотворение, был до боли знакомым. Как будто я слышала его каждый день и по несколько раз. Мелодичный, выразительный, выверенный до каждого звука, приглушенный баритон...
Незнакомец поднялся на сцену и остановился недалеко от небольшой трибуны. Он как бы великодушно давал себя рассмотреть. Ну, я и воспользовалась этим.
Молодой мужчина, примерно лет двадцати пяти. Овальное, гладко выбритое лицо. Длинные каштановые волосы были собраны в тугой хвост. Как не пыталась я рассмотреть глаза, у меня это не вышло. Сначала показалось, что они были голубыми, потом присмотревшись, поняла, что зрачки серые... После мне казалось, что карие.
Одет, по-моему, был очень даже красиво. Черный кожаный плащ был распахнут, под ним красовался такой же темный смокинг. Чистые ботинки... И я просто не могла не заметить алмазные запонки на манжетах.
В правой руке была трость. Он опирался на нее, но мне казалось, что она была совершенно ему не нужна. Возможно, что такой аксессуар даже мешал мужчине. А в левой он держал черный цилиндр. Головной убор блестел, принимая на себя свет софитов.
— Уважаемая Карина, вы знаете, зачем вы здесь? — поинтересовался незнакомец, нарушая молчание.
Этот вопрос поверг меня в шок. Странный человек, знающий мое имя, интересовался, знаю ли я, зачем моя скромная персона здесь... Весь парадокс заключался в том, что я сама не понимала, где нахожусь. Зрительный зал, сцена... Собственно, это все, что было мне понятно.
— Вижу, что нет... — сам себе ответил мужчина. — Придется вам все объяснять....
— И начните, пожалуйста, с того, кто вы такой... — я была сама вежливость и доброжелательность, а на самом деле ожидала чего угодно.
Уголки рта незнакомца дрогнули. Мне показалось, что он насмехался над моей скромной персоной.
— А как бы вы хотели меня называть? — поинтересовался он.
— Я хотела бы знать, кто вы на самом деле, черт побери! — доброжелательность постепенно улетучивалась.
Минутная пауза. Незнакомец вздохнул.
— Долгая и сложная история... — проговорил он. — Хотя, вы никуда не спешите. Поэтому, я осмелюсь предложить вам маленькую экскурсию.
Мне ничего больше не оставалось, как безразлично пожать плечами. Я прекрасно понимала, что от этого никуда не деется. А так можно было получить ответы, на некоторые вопросы.
— Если вы не против, тогда прошу... — повернувшись на каблуках ботинок, мужчина взмахнул тростью, рассекая воздух. На том самом месте появилась дверь.
Резная дверка из красного дерева стояла посередь сцены, как будто красивая декорация. Мужчина же взялся за ручку и посмотрел в мою сторону.
— Подойди, — сказал он, проворачивая ручку, но, не открывая саму дверь.
Меня задевало то, что происходящее смахивало на театр одного актера. Я и была этим самым несчастным человеком, которого режиссер кидает из одной частности в другую, как, например, из пустыни в море. Пить хотелось до безумия, но вода вокруг соленая.
Замок щелкнул именно в тот момент, когда я оказалась напротив двери. Из щели поился яркий белый свет, начинающий заполнять все окружающее пространство. Он ослепил меня. Это было похоже на потерю сознания...
18 марта 2012 года. Воскресенье. 01.23
Кажется, вокруг пели птицы и монотонно шуршал ветер. Глаза с трудом привыкали к дневному яркому свету. По-моему я сидела на земле. На траве. Сознание работало без охоты и рвения. В мыслях крутилось только одно — меня властным рывком затянули в дверной проем.
Я потрясла затекшее запястье и попыталась осмотреться. Это было поле. Ухоженное, правда, чем-то похожее футбольный газон. Неподалеку стояли какие-то постройки, очень напоминающие жилые дома. Точнее не рассмотреть.
— Голова не кружиться? — поинтересовался уже знакомый голос. Мужчина стоял позади меня и всматривался куда-то вдаль. Цилиндр в его руках все так же притягивал на себя свет, только уже не софитов, а солнечный.
— Слегка, — я, щурясь, посмотрела на солнце. — Где мы?
— Этого места нет не на одной карте мира. Посторонние не могут попасть сюда. Как бы помягче назвать? — рассуждал мужчина, играясь с тростью. — Царство Микрокосмоса. Мой дом.
Незнакомец обернулся и галантно подал мне руку помощи. Можно сказать, что только благодаря этому я встала на ноги.
— Царство Микрокосмоса... — повторила за ним я. — А нельзя ли поподробнее?
Мужчина усмехнулся и зашагал в сторону построек. Странно, но он шагал по дороге, хотя я могу поклясться, что ее раньше не было. Она как будто выросла на газоне. И словно из сказки — дорожка из желтого кирпича.
Ну, мне больше ничего не оставалось, как пойти за ним. Сейчас все происходящее напоминало мне игру «Следуй за Лидером». И водила в этой игре точно не я.
Признаюсь, что понятие «природная наблюдательность» мне не соответствует совершенно. Но странное дело, мне, то ли чудилось, то ли было на самом деле — я видела, что незнакомец хромает на правую ногу. Возможно, для этого и была трость, на которую он и опирался.
Мужчина никуда не торопился, и как бы позволял мне поравняться с ним. И как только я это сделала он бросил на снисходительный взгляд в мою сторону.
— Ты спрашивала, как меня зовут. Тебе до сих пор интересно? — спросил он, надевая цилиндр на голову.
— Да, — ответила я, пытаясь скрыть удивление от резкой перемены политики мужчины.
— Как я уже говорил, у меня много имен нарицательных — «Внутренний мир», «Микрогалактика», «Микрокосмос»... Подчиненные называют меня последним именем. Да и я его больше предпочитаю, — начал мужчина. — Ты можешь называть мою персону любым удобным именем. Я не против имени Максим.
— Не понимаю... — только и сказала я.
— Что тут не понятного? — очень даже искренне удивился Микрокосмос, взмахнув тростью. — Объясню наглядно, для особо непонятливой особы.
Мужчина остановился и еще пару раз рассек тростью воздух. Передо мной возникла «я». Точнее мой очень качественный рисунок.
— Начнем с азов. — Максим как бы и не замечал моего великого удивления. — Ведь прежде чем встретиться с остальными, ты должна понять хотя бы это. Итак, эта девушка, — сейчас он явно насмехался, — моя подопечная. А я хозяин ее внутреннего пространства, тот, кто подсовывает мысли и сны, кто смакует чувства. Попросту говоря — Микрокосмос.
Мы сейчас находимся, грубо говоря, здесь, — Максим указал тростью, словно указкой, на зону головы моего изображения. — А тот театр, в котором мы были ранее — некий переход между реальностью и моими владениями. По крайней мере, другого пути сюда я не знаю...
— Погодите, — я осмелилась прервать рассказ Микрокосмоса. — Как я могу быть у себя же в голове?
Максим глянул на меня, как профессор на первоклассницу, с неким ожиданием невозможного понимания.
— Скажем так, я воспользовался состоянием летаргического сна. И если кто-то будет задавать много ненужных вопросов, то он не сможет проснуться не то что со звонком будильника, а вообще.
Так вот, в теории не один Микрокосмос не вправе общаться со своими подопечными, а уж объяснять я и подавно ничего не должен. Но некие обстоятельства... — только я хотела открыть рот с вопросом, — «Какие?», получила строгий и предупреждающий взгляд, после чего Максим продолжил. — Вынудили меня пойти на такой опрометчивый шаг. Ведь по не написанным, но очень действенным законам Вселенной, никто из смертных не должен знать тайну своего мировоздания. Но, я думаю, мне простят...
Теперь про интересующие тебя обстоятельства. Дело в том, что это нужно видеть самому, а не описывать...
Микрокосмос взмахнул тростью еще раз и мое изображение испарилось. После взяв меня за руку, быстро пошел, по дороге из желтого кирпича, в сторону построек. В тот момент особенно ощущалось, что мужчина хромает и что трость он носит с собой не просто так.
При ближайшем рассмотрении постройки оказались небольшими жилыми домиками. Ближайший же показался мне наиболее красивым. Наверное, украшения из деревянных сердец чем-то зацепили.
— Что это за дома? — поинтересовалась я, когда Максим пошел медленнее.
— Тут чувства живут, но это старое поселение — мало кто тут остался. Думаю, сначала заглянем сюда, что бы был виден масштаб происшествия, — сказал Максим, останавливаясь у ограды, отделяющей дорогу из желтых кирпичей от дома украшенного сердцами.
Он открыл калитку, приглашая меня зайти во дворик. Я невольно задумывалась о том, какой же у меня галантный Микрокосмос и как мне, наверное, с ним повезло.
Дворик сначала показался мне ухоженным, но чем дальше я двигалась в сторону входа в дом, тем больше у меня портилось впечатление. Завядшие цветы, сорная трава.... Казалось, что рука опытной хозяйки оставила этот участок земли.
Максим, прихрамывая, опередил меня у самой двери и взялся за ручку. Честно говоря, мне было неудобно, что двери открываю не я, но что уж тут скрывать? Было безумно приятно. Очень редко встречаешь таких людей. Хотя человек ли он?
Я сделала уверенный шаг в дом. Там.... Не то, что бы царил хаос, но было отчасти «не прибрано». Немного паутинки на стенах, пыль и остальные производные одинокого жилья.
Максим уверенным шагом направился вглубь дома, попутно слегка взмахивая тростью. Паутина вместе с пылью исчезали. Мне оставалось только подивиться тросточке Микрокосмоса и идти за мужчиной. Если он привел меня сюда, значит, тут есть нечто, что я должна увидеть.
— Постой-ка здесь... — проговорил Максим и быстро скрылся за серой, высокой дверью. Через секунду оттуда послышалось ужасное шипение и грохот.
Конечно, следовать советом надо, но мое любопытство сильнее здравого смысла. Дверь была закрыта не плотно. Ничего не мешало мне заглянуть вовнутрь и разузнать ситуацию. Собственно это я и сделала.
Это был зал, в котором наверняка раньше принимали гостей. Большой, красивый диван, разрисованный причудливыми золотыми цветами — это кажется единственной вещью, которая была на своем месте. А все остальное — только обломки, в которых с трудом угадывались журнальный столик, пара кресел и что-то еще, из фарфора. Было сложно понять, что представляли эти маленькие кусочки.
По полу были разбросаны книжные страницы, вырванные из переплетов, что называется «с мясом». Рядом же валялись и обложки от книг. Что — то напротив двери еще сохранило очертания шкафа...
И посреди всего этого безобразия Максим пытался усмирить нечто человекообразное. Цилиндр, который слетел с головы Микрокосмоса тоскливо лежал неподалеку от хозяина и грустно ловил на себя лучи света.
Было не очень-то понятно, кто кого и как бьет. Просто непонятное существо кидалось на Максима, который только уворачивался и прикрывался тростью, словно каким-то щитом.
Дверь открывалась на себя, и я решила совсем чуть-чуть расширить свой обзор. Предательский скрип как будто специально ждал затишья, что бы прозвучать. И все взгляды, конечно, направились на его источник.
Это неприятное ощущение неуверенности, когда на тебя все смотрят, появилось сразу же. Страх пришел чуть позже, в то время, когда понимаешь, что на тебя несется неизвестно что, со всем известными намерениями.
— Я же сказал, подожди меня там! — до меня донесся чуть ли не крик Максима. Я отчетливо видела, как он резко вытянул руку с тростью в сторону двери.
Дверка резким рывком закрылась, отбросив меня на несколько метров от себя. И буквально в это же время в дверь врезалось существо, едва не сорвав ее с петель.
Если кто-то думает, что падать на спину не больно, то он ошибается. Особенно когда не ожидаешь и не успеваешь хоть немного сгруппироваться. Боль была, но она пришла не резко, а через несколько секунд сознания произошедшего.
Нечто все так же продолжало биться в дверь, но мне было как-то не особо страшно. Была некая надежда, что Микрокосмос знает, что делает, и я ему не очень сильно испортила планы.
Я, немного помутневшим взглядом, посмотрела в потолок, замечая сеточку трещин на штукатурке. Если очень напрячь воображение, то можно было бы найти в ней какой-то рисунок.
Минуты через три бездумного ощущения боли, до меня дошло, что вокруг стало тихо, как в склепе. И дверной скрип, по своему обыкновению, попадает в затишье, полностью его разрушая. После надо мной склонился Микрокосмос.
— Перестарался я с закрытием двери... — задумчиво проговорил он. — Ты меня видишь?
Я моргнула в ответ. А вообще, мне не очень нравилось, что Максим закрыл своим цилиндром потолок, на котором, после старательных поисков, я нашла очертания какого-то цветка.
— Понятно, — мужчина проследил направление моего взгляда и легонько махнул тростью в сторону потолка. — Там действительно лилия.
Лишние сети трещин постепенно исчезали, другие же линии приобретали цвет и слегка увеличивались в размерах. Точно — красная лилия с зелеными листами.
— У Любви был пунктик на цветы... — ответил на мой вопросительный взгляд Микрокосмос. — Все, подъем!
Меня буквально поставили на ноги и помогли пройти в зал. Там мой взгляд сразу встретился с креслом-качалкой, на котором сидело нечто. Не брыкалось, не рвалось, а казалось, что просто спало.
Максим усадил меня на диван и как-то очень участливо коснулся спины. Я чуть не взвыла, что заставило Микрокосмоса убрать руки.
— Понятно, — только и сказал он, и потом опустился на пол и стал его простукивать. Меня удивляло происходящее, но не хотелось говорить. Было больно, какие уж тут слова?
Примерно минуту ползая на коленках по полу, Микрокосмос наконец-то удовлетворенно поднялся и направил себе под ноги трость. Сквозь пол просочился красный пузырек.
Максим щелчком большого пальца избавился от крышки и сунул пузырек мне под нос. Приятный запах луговых трав и цветов резко ударил в мозг. Боль отступала, заменяясь расслаблением.
— Вот за это я люблю этот дом. Тут полно всяких тайничков и секретов, — с улыбкой проговорил Микрокосмос, наблюдая, как осмысленность вливается в мои глаза. После, убрав пузырек от меня, плотно закрыл его крышкой и сунул в карман брюк.
— Что это? — я кивнула на кресло-качалку. — Или кто?
— Это хозяйка дома. Любовь, — сказал с некой грустью Максим и махнул тростью в сторону существа. — Она потеряла свой облик неделю назад. А вообще выглядит вот так...
Качалка покрылась золотой пеленой, которая через секунду рассеялась. На кресле теперь спала прекрасная девушка. Если приглядеться, то можно было заметить золотые нити, окутывающие и притягивающие ее к месту. Рыжие пышные волосы слегка закрывали прекрасное лицо...
— Но почему? — я не знала, как еще выразить негодование и какой-то наступающий животный ужас.
— Потому что появился некий вирус, даже два, которые превращают благородные чувства вот в таких монстров. Практически аналогично смерти.
Я встала с дивана, с намерением подойти к качалке и прикоснуться к Любви. Не думаю, что это могло что-то изменить, но все же... Микрокосмос на это не отреагировал, возможно, сам тайно надеясь на какое-то чудо.
Я прикоснулась к руке девушке, готовая отпрыгнуть назад в любую секунду. Только сейчас заметила, что вся боль из спины пропала. Любовь же не шевелилась. Почти... Она просто открыла глаза. Как описать чувство, когда на тебя смотрят глаза без зрачков?
— Так, сон начинает спадать, значит нам пора... — послышался голос Максима из-за спины.
— Любовь слепа? — проговорила я задумчиво.
— Ну, на самом деле, да, — ответил Микрокосмос. — Так, если ты сейчас сама не пойдешь на выход, я буду вынужден применить трость.
— Это угроза? — я обернулась на мужчину.
— Не совсем, — уклончиво ответил Максим. — Все, пошли.
18 марта 2012 года. Воскресенье. 02:45.
Я с Микрокосмосом еще долго бродила по Бывшему Поселку Чувств. Максим так же планировал заглянуть в гости к Страху, но после моих долгих и нудных уговоров, передумал. Если с Любовью стало такое, то с многоуважаемым Страхом мне лучше не сталкиваться.
Думаю, Микрокосмос не понял, почему я так активно и старательно отговаривалась от встречи с остальными чувствами. Он только пожал плечами и туманно сказал, что еще придется, не важно, будет ли на это мое желание, или нет.
— Объясни мне, — попросила я, когда мы покинули Посёлок, двигаясь по дорожке из желтого кирпича куда-то на север. — Как я могу чувствовать страх, или любовь, если они стали такими?
— Скажем так, я об этом позаботился. Не все чувства подверглись изменениям. Многих мне удалось вытащить. Любовь сейчас заменяется Привязанностью. Страх — Жутью. Ничего не должно нарушать созданную картину чувств. Даже действия Вирусов. Не существует людей бесстрашных, есть люди, которые борются с Жутью. Страх может и выродиться, но это зависит опять, же от работы Микрокосмоса. — Максим отстукивал тростью мотивчик очень старой песенки, одной из моих любимых, и все так же уверено шагал по дороге.
— А человек может повлиять на своего Микрокосмоса?
— Нет, — однозначно ответил Максим. — Микрогаллактика может приблизить к себе человека, наделив его Волей. Но это чувство сейчас в огромном дефиците. Его забивают Боль и Отчаянье, пока Микрокосмос успевает их остановить.
— А как же Сила Воли? — спросила я удивленно.
Микрокосмос только хмыкнул, и дальше дорога продолжалась в полном молчании. Мне нужно было подумать об услышанном, Максим же мысленно рассуждал о вечном.
18 марта 2012 года. Воскресенье. 03.50.
— Что за...
— Я, конечно, понимаю, самому бы хотелось, но не сквернословь мне тут, — предупредил Микрокосмос, погрозив мне тростью. — И вообще не ругайся, а то накажу.
«Тоже мне, воспитатель, — подумалось мне».
— Ну, должен же кто-то наставить тебя на путь истинный? Хотя ты права, из меня никакой воспитатель, но это не помешает мне... — проговорил с некой улыбочкой Максим.
— Мысли ты тоже читаешь.... Ну и ладно!
Собственно, из-за чего такой разговор? Дело все в том, что перед нами открылась такая картина... Все то же поле, только в самом центре развернулись две высокие черные многоэтажки. Чем ближе к ним, тем желтее становилась трава. Дорога же принимала серый оттенок. Казалось, что оттуда исходило нечто убивающее природу. Не всю, конечно. Воронам вьющимся вокруг странных домов, кажется, очень даже нравилось. Даже небо над многоэтажками было темнее, чем везде...
— Перефразирую вопрос — Что это такое? — я посмотрела на Максима.
— То, из-за чего я тебя сюда и вытащил. Там живут вирусы, которые не так давно появились и чувства, которые поддались их влиянию.
— Как Любовь? — с опаской поинтересовалась я.
— Нет. Она как раз отказалась от этого. Они изуродовали ее, но не подчинили. Страх, к моему большому удивлению, тоже не поддался. Можно сказать, что это радует. Но такие как Гордыня, Зависть, Страдание, Цинизм — все они там, на вид такие же, как были раньше, но внутри выглядят хуже, чем Любовь и Страх.
Я же не могу их там оставить. Никто не вправе нарушать закон Вселенной о Равновесии. Нужно вернуть их любой ценой и уничтожить Вирусы.
— Так взмахни своей тростью! Уничтожь их, и верни все назад, — проговорила я с негодованием, с некой ненавистью во взгляде всматриваясь в жилище Вирусов.
Мужчина усмехнулся.
— Я не волшебник, а Микрокосмос, — с неким сожалением ответил он. — Тем более эти вирусы не в моей власти. Перед ними моя трость бесполезна.
— И что же делать?
— Мне идти туда и вызволять Чувства, смутно надеясь на неведенье Вирусов и чудо. Тебе возвращаться назад и веря в меня, надеется на лучшее. — Микрокосмос слегка коснулся тростью моей руки. — Приятно было тебя видеть.
— Погоди... — в голове появился туман. — Я хочу тебе помочь!
— Ты все видела. Вирусов может уничтожить только твое понимание. Я же все тебе объяснил. Будешь «там», — это слово Микрокосмос проговорил как-то с умилением. — Попытайся убить в себе неких Пофигизм и Безчувственность. Они и есть вирусы, пришедшие извне. Не дай им захватить власть...
Слова были для меня размытыми. Последнее что я помню, это поклон Микрокосмоса и долгое-долгое падение, куда-то вниз. В черную бездну. Вокруг же мелькали странные картины: то страшное обличие Любви, то две черных многоэтажки, то вороны...
«Не люди умирают, а миры.... »
18 марта 2012 года. 10:00. Воскресенье.
Я проснулась, без крика, лишь кусая подушку. В комнате было душно, но это не мешало холодному поту валиться градом с моего лба. Дыхание было частым, прерывистым. Будь сейчас кто-то рядом, подумали бы, что у меня припадок.
Скинув с себя одеяло, я села на кровати. Подошвы с каким-то умилением окунулись в мягкий ворс ковра..
«Всего лишь сон... кошмар....»
Я терла глаза обоими руками. Сердце все так же бешено стучало, гулко разнося удары по всему телу.
Резким движением, поднявшись с кровати и обернувшись вглубь комнаты, я застыла, сдерживая вскрик ужаса. На столе стоял черный лаковый цилиндр и ловил на себя лучи утреннего солнца, бьющего из окна.
— Черт... Все таки не сон.. — сказала сама себе шепотом, подойдя к столу. — Сейчас проверим...
Коснувшись цилиндра, я отдернула руку, как будто это не головной убор, а кружка с кипятком. А сердце все «тук-тук» в ритме бешеного танца.
После нескольких минут задумчивого застоя, я осмелела и взяла головной убор, повертев его в руках, как это делал Микрокосмос. На пол полетел клочок бумаги.
«Я же говорил, не сквернословь! Черта поминать рано. Кстати, помнишь про Силу Воли? Так вот, я успел ее вызволить. Она у тебя все-таки есть! И помни, уничтожай Безчувствие! Оно и Пофигизм не твои верные спутники. Максим. Твой Микрокосмос, который всегда рядом!» — прочитала я, невольно опускаясь на ближайший стул.
А ниже была приписка — «P.S. Мы ещё встретимся. Мне же надо будет забрать у тебя цилиндр!»
После этого я очень долго думала, рассматривая свое отражение в лаковых боках цилиндра. Делала выводы, крушила старые приоритеты и создавала новые.
Мораль сего рассказа для каждого своя...
Ксения Кудашкина © 2012
Обсудить на форуме |
|
