|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2007 Андрей Платков © 2007 Ловушка Дорогой Саша! Ты говоришь: «Никто больше не посмеет унижать меня».
Дорогая Лена! Ты не забываешь мамину присказку: «Ленка, Ленка — два сердечка».
Я специально начал письмо именно так, чтобы вы не подумали: это спам. Оно для вас. Для вас — и ни для кого другого.
Саша, тебе двадцать три. А если умножить эту цифру нА два, то приблизительно получится твой бицепс в обхвате. ПризнаЮ, любой может узнать об этом, если очень постарается. Но как насчет причины, по которой ты занимаешься бодибилдингом? Кажется, о ней ты никому не рассказывал. Вот она: отцовский спиннинг. Ты был еще мальчишкой. Вместе с другом возвращался с рыбалки, когда вас нагнали большие парни. Один из них — ты уже не помнишь его лица — взял спиннинг в руки и сказал, что заберет его. Даже мысль, что тебе придется вернуться домой с пустыми руками, вызывала трепет, — и ты стал плакать, умолять отдать тебе спиннинг, говорить, что отец будет ругаться. Они, конечно, не решились бы забрать его, позже ты догадался об этом, слишком уж дорогая это вещь, — им хотелось поиздеваться над тобой, они получали удовольствие от твоего унижения... Ты помнишь о том случае. Почему-то боль не слабеет с годами. И ты говоришь себе: «Никто больше не посмеет унижать меня»...
Лена, дорогая моя Лена. Девушка, которую из-за маленького роста друзья прозвали «наша Кайли». У тебя светлые волосы, карие глаза и, уж прости меня, под левой грудью родимое пятно в форме сердечка. «Ленка, Ленка — два сердечка», — так часто повторяла твоя мама, когда ты еще была маленькой. Если тебе тяжело, ты вспоминаешь эту ее присказку, — и становится легче. Всегда...
Итак, вы оба теперь убедились, что письмо адресовано именно вам. И мне удалось завладеть вашим вниманием. Тогда я скажу следующее: сегодня вы оба едва ли чувствуете себя хорошо. Вас преследует тревога; какие-то непонятные страхи, переживания. И, что еще хуже, вы не можете понять, откуда все это взялось, в чем причина. Вы, наверное, спрашиваете себя: «Что это со мной? Что с моим настроением? Что меня тревожит?» Вы уверены: что-то было. Пытаетесь вспомнить. Но безуспешно.
Объясню сразу: психология тут не при чем. Просто кто-то покопался в вашей голове, как в каком-нибудь компьютере, и стёр кое-какие воспоминания. Вам трудно в это поверить, но, кажется, я уже могу рассчитывать, что вы серьезно отнесетесь к моим словам, и дочитаете это письмо до конца.
Я оказался в положении, схожим с вашим. Правда, мне было известно, чего я лишился, но вот «почему» — этого я не знал, и ужасно мучился. Одна диктофонная запись все мне объяснила. С помощью специальной программы я превратил ее в текст и немного дополнил. И теперь посылаю вам. На мой взгляд, это самый эффективный, самый быстрый путь, а времени у нас в обрез.
Если у вас вдруг возникнет ощущение, что все это бред, вспомните: я знаю о вас такое, что никто — если ограничиваться рамками обыденного — никто не может знать. Хотя, я думаю, вы мне поверите. Потому что все это было, случилось вчера вечером.
Как бы то ни было, главное, чтобы вы прочитали. Поверьте, это нужно не только мне. Вам это тоже нужно.
***
Времени и много, и мало.
(Время, время, остановись. Моему требованию покорись. Медленной ползи улиткой — не мчись ланью прыткой.)
И рассказать я должен тоже — и много, и мало. Смогу ли я найти нужные слова? Да и вообще: существуют ли такие слова, чтобы ими можно было заполнить пропасть, разверзнувшуюся передо мной?
Я — страж у ворот. Звучит, может быть, громко. Но, по сути, это — мелкая должность, которую доверяют неопытным ученикам. Раньше я спрашивал себя: «Почему, почему лигористу с моей подготовкой не дают настоящих дел?» Сердился, негодовал. Но только молча. Мой язык всегда оставался за зубами. Так научил меня отец. Не тот, что поучаствовал в моей судьбе одними лишь органами размножения, будь он неладен. А тот, что подарил вторую, настоящую жизнь. Настоящая жизнь — настоящий отец. Великий отец.
Во второй раз я родился благодаря милосердию. Именно так. Это случилось почти десять лет назад. В темном питерском дворе-колодце я упал на асфальт от удара ножом под ребро. Логичный исход моей прежней жизни. И так бы я и кончился, если бы рядом случайно не оказалось великого Экхарта. Почему-то он пожалел меня, взял на руки и перенес в свой дом, на свою планету, в свой мир.
Говорят, взрослого человека нельзя перевоспитать. Мол, сколько волка не корми... Это неправда. Все зависит от того, что ты можешь ему предложить. Великий Экхарт — именно великий, так должен обращаться к нему каждый, кто признает Лигу Света, — в этом уверен. Он взялся лечить не только мое тело, но и душу. И частая улыбка, прячущаяся в седой бороде, доказывала: он считает, что добился успеха. Что ты теперь скажешь, отец?
Я — страж у ворот. Они бывают разными. Из мира в мир можно путешествовать тысячами способов. Мне доводилось слышать, что между некоторыми мирами даже ходят трамваи. Но в этот раз ворота — живое существо. Человек. Девушка. Никто не должен использовать ее: Лига запрещает это делать. Потому что в девятьсот девяносто девяти случаях из тысячи такие ворота разрушаются — человек погибает. И я был поставлен наблюдать, не попытается ли какое-нибудь темное создание пролезть через них на Землю, а если полезет — «трубить в трубы» и «бить в барабаны». Это мое дело, черт бы побрал тех, кто управляет Лигой. А решать возникшую проблему — дело судей.
Будь отец до сих пор в обойме, я занимался бы более важными вещами. Но великий Экхарт ушел на покой, и все плевать хотели, что «тот землянин — его приемный сыночек». Ах, он хочет служить Лиге? И прошел все испытания? Ну, тогда мы можем предложить ему несколько отличных вакансий: уборщица, швейцар, носильщик. Он с Земли? Пусть тогда там и работает.
Провожая, отец наставлял меня: «Терпи. Шанс обязательно представится — ты покажешь, на что способен». А что в результате? Пять лет службы — и никакой карьеры. Хуже того, полный крах...
Сегодня девятое ноября две тысячи седьмого года. Я наблюдал за девушкой по имени Елена последние двенадцать дней — весь период, пока ворота оставались открытыми. Ходил за ней по пятам. Дом, работа, магазин — я всегда рядом: в метро стою через одного, на работе — устроился у окна в коридоре, дома — сижу в соседней комнате.
Она, конечно, не могла меня заметить. Чтобы оставаться в тени, не нужно быть большим специалистом. Один раз, уж признаюсь, я зашел в ванную и рассматривал ее в дУше с расстояния вытянутой руки — и даже тогда она не почувствовала моего присутствия.
Только не подумайте, что это какая-то магия. Нет, магия тут не при чем. Только техника. И даже не такого высокого уровня, чтобы я, землянин, не мог понять ее и не научился управлять.
Сегодня пятница. У Лены выдался замечательный день, а вечер должен был стать его венцом. Пусть я очень недавно знаю ее, но готов отвечать за свои слова. За последние без малого две недели она ни разу не попадала домой раньше десяти вечера: все время какие-то дела — важные, с точки зрения обычной земной жизни, и не очень. Похоже, ее будни и выходные — быстрый перестук каблучков, если говорить образно. Но сегодня каблучки стучали неторопливо. А когда в девятнадцать ноль-ноль начались новости, она уже была дома. В прекрасном настроении. Готовила ужин и пела, пританцовывая у плиты.
После ужина — милые, домашние удовольствия: брикет мороженого — пломбир с шоколадной крошкой — и взятый в прокат диск с разгневанными присяжными. Она выложила все двести грамм пломбира на тарелку и пошла с ней в комнату. Забралась с ногами в большое кресло перед телевизором.
Да уж, в своей жизни, пусть и не очень долгой, я многое повидал. В том числе до того, как отец поднял меня с земли. А уж после — тем более. Но даже я удивился: Лена собирается за один раз приговорить весь брикет. «Похоже, это тот случай, когда корм не в коня», — думал я, глядя на нее: у Лены рост, наверное, метр шестьдесят, и всего каких-нибудь сорок килограмм живого веса. В этом большом кресле, в комнате с приглушенным светом, широко раскрыв глаза, устремленные на экран, она выглядела как ребенок.
Ребенок, который смог побороться с Астаротом...
Я сидел на диване и тоже смотрел кино. Современная земная техника сильно отстает от того, с чем мне приходилось иметь дело. Если это учитывать, то кажется удивительным, как фильму удалось захватить мое внимание. Но удалось. И я вздрогнул, когда тарелка, на которой не осталось ни чуточки мороженого, упала с подлокотника на паркет. Я глянул на Лену: опустив ноги на пол, она теперь сидела ровно, словно царица. Но эта царица была заколдована: застыла, ничего не замечая вокруг, как не заметила и упавшую тарелку.
Кино продолжалось, звук из пяти колонок наполнял комнату. Но и для меня все это отошло на второй план. «Началось», — сказал я себе.
Лена закрыла глаза, положила руку на низ живота. Ее дыхание участилось. Я увидел: у нее затвердели соски, обозначившись под футболкой.
Я не сомневался: кто-то начал захватывать ее разум. Необходимый этап для того, чтобы занять тело и пройти через ворота. А ведь, как известно, самый простой способ подчинить себе живое существо — использовать его слабости.
Некоторые считают: это ничего не значит, если в тебя вселяется демон, это не значит, что ты плохой человек. Демон перебирает все струны души, и пусть только раздастся хоть одна фальшивая нота, — тут же начнет играть мелодия твоего поражения. А у кого нет фальшивых ноток в душЕ? И еще говорят: рано или поздно все сдаются. Так или эдак. Так или эдак. Если, конечно, не понимают, что с ними происходит. И даже если понимают — нужно еще уметь дать отпор.
Прошла, может быть, минута, или две. Ничего. Рука не сдвинулась вниз ни на миллиметр. А еще через минуту успокоилось дыхание, обмякли, перестали торчать из-под футболки соски. Лена встрепенулась, открыв глаза. «Что ж, первый раунд за тобой, девочка, — подумал я. — Но где ты видела, чтобы после него останавливали бой?»
Она, должно быть, решила, что задремала. Ей даже приснился сон, плохой сон. Но, слава Богу, она проснулась. Вот только от прежнего хорошего настроения не осталось и следа, и смотреть кино пропала всякая охота. Лена взяла пульт от проигрывателя и нажала на стоп...
В это время рядом с ее домом, в одном из помещений небольшого спортивного клуба происходило следующее. Я говорю о том, что знаю. Вы должны мне верить. Так вот, где-то внутри этого клуба высокий культурист Саша «прижал к стене» фигуристую брюнетку. Он уже закончил тренировку и собирался в душ, поэтому снял футболку — и торс его был оголен. Брюнетка, в обтягивающем спортивном костюме, стояла, прислонившись спиной к стене, подсунув руки под ягодицы, и, улыбаясь, снизу вверх смотрела ему в глаза. В ее улыбке, в кокетливом взгляде читалось: я твоя. Ее, похоже, не смущало, что от Саши несло пОтом. Что ж, ощущая ее полную благосклонность, Саша тоже перестал беспокоиться по этому поводу. Он что-то говорил брюнетке, а сам думал, как она будет делать... в общем-то, это не так важно, о чем конкретно он думал. Важно другое: если бы рядом никого не было, Саша набросился бы на нее прямо сейчас.
Наверное, именно из-за этих обстоятельств Астарот его и выбрал. И смог сразу же подчинить.
Они поговорили еще немного, и вдруг с Сашей что-то случилось. Что-то такое, отчего брюнетка перестала улыбаться и, с тревогой в голосе, спросила: «Что с тобой?» Но не получила ответа. А через пару секунд Саша, тяжело дыша, навалился на нее, теперь уже буквально прижал к стене, впившись своими губами в ее губы и обхватив пятерней грудь. Его затвердевший член уперся в бедро брюнетке. «Ты что, на нас же смотрят!» — зашипела она, оборвав поцелуй. Девушка попыталась скинуть его руку со своей груди, и ей это удалось, но бесстыжая рука скользнула вниз по гладкой ткани костюма и остановилась у нее между ног. Более того, другой рукой он сжал ее вторую грудь.
Она должна благодарить Бога: эта атака закончилась так же внезапно, как началась. Саша отпрянул от брюнетки, а потом развернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу. Ему нужен был кто-то другой, чтобы удовлетворить свои желания. Невысокая блондинка с карими глазами. Он не знал, кто она и где живет, но был уверен, что обязательно найдет ее. С легкостью.
Раздетый по пояс, он вышел на улицу, обогнул здание клуба и пересек большой полутемный двор, образованный тремя многоэтажными домами. Подойдя к двери подъезда, где живет Лена, он остановился и стал ждать.
По двору гулял ветер, на лужах блестела ледяная корка. Но Саша не чувствовал холода. Глубоко дыша, он неподвижно стоял перед дверью и терпеливо ждал, когда его кто-нибудь впустит.
Наконец, дверь открылась. Саша без промедления шагнул вперед и чуть не сбил с ног выходящего юношу. Тот вскрикнул и попятился, отступая назад в подъезд. Споткнулся и упал на пятую точку. Спиной вперед, перебирая руками и ногами, отполз в сторону от наступающего на него культуриста, остановившись лишь тогда, когда уперся в стену. Саша прошел мимо него, удостоив только мимолетного взгляда. Я не могу гарантировать, но, кажется, знаю, о каком известном персонаже вспомнил в этот момент молодой человек.
И вот Саша позвонил в Ленину квартиру.
Посмотрев в глазок, она спросила:
— Кто там?
В ответ он медленно произнес:
— Я дам тебе то, о чем ты мечтаешь, и ты получишь, чего ждешь.
Я услышал эти слова, и почувствовал, как начинает колотиться сердце. С моих губ едва не слетело: «Господи, это Астарот».
Астарот. Существо с черной душой, если она вообще у него есть. Демон, помешанный на сексе и людоедстве. И если без первого он еще может обходиться, то человечина нужна ему каждый божий день: ведь это его единственная пища. И эти слова... Это его слова: я дам тебе то, о чем ты мечтаешь (о, милый, или милая, будет много, много секса, я удовлетворю все твои желания, самые скрытные, самые потаенные), и ты получишь, чего ждешь (а потом ты умрешь, хотя не хочешь этого, но все равно умрешь, и не говори, что ты не ждал, не ждала этого, каждый ждет своей смерти)...
На свете есть много демонов, бесчисленное количество. Имена большинства мы даже не знаем. Но имя Астарота известно Лиге. Сколько раз его пытались поймать. И всегда безуспешно. «Но теперь нам улыбнулась удача, — быстро соображал я. — Он войдет в тело этой девушки — и мы запрем его там, чтобы потом аккуратненько извлечь и уничтожить».
Я решил, что пришла пора «бить в барабаны». Закрыв глаза, я связался с центром и сообщил все, что знал. В общем-то, на этом моя миссия заканчивалась. Единственное, что мне оставалось, — ждать, когда появится кавалерия.
В отличие от меня, на Лену произнесенный девиз Астарота не произвел впечатления. Продолжая смотреть в глазок, она сказала:
— Парень, ты явно ошибся дверью. Если тебе нужна Ляля, то она живет этажом выше.
Саша, а точнее — Астарот, и дальше я буду называть его именем демона, потому что это справедливо, ответил:
— Нет, мне нужна ты. Открой. Ты убедишься в моей правоте.
— Ага, сейчас. Иди отсюда.
— Открой. Я — твоя судьба, хочешь ты этого или нет.
Они спорили еще какое-то время, после чего Лена, порядком разозленная, развернулась и направилась в кухню за телефоном, чтобы вызвать милицию. По-моему, другого варианта и быть не могло: Астарот действовал слишком грубо. Ему бы тщательнее покопаться в памяти Лены, когда была такая возможность, а не переть напролом. Наверняка нашел бы какие-нибудь рычажки. «Ленка, Ленка — два сердечка», например. Но на то он и демон: тонкие материи не для него. С этой своей верой, что в живом существе правит бал низменное, Астарот вел себя как слепец. Одного не пойму: почему при этом его до сих пор не поймали?
Лена не успела дойти до кухни: звук открывающихся замков заставил ее вернуться. Да, это я сделал. Я решил впустить Астарота и не считаю, что поступил неверно. Я думал, что завлекаю его в ловушку. И, в общем-то, не ошибался. Вот только ловушка прихлопнула меня самого.
Демон не должен был заподозрить, что это кто-то другой открыл ему дверь, поэтому я распахнул ее в самый последний момент, когда Лена была уже на пороге и собиралась взяться за ручку. Я опередил девушку на несколько мгновений — ее рука ухватила только воздух. Лена застыла, испуганно глядя на стоящего в коридоре полуголого культуриста.
Говорят, глаза — зеркало души. Когда Астарот через Сашу увидел перед собой Лену, так близко, что до нее можно было дотянуться, в Сашиных глазах загорелся огонь бешеного злорадства. Клянусь Создателем, я разглядел в них демона Астарота, несмотря на то, что находился он в другом мире. Лена его тоже разглядела. И тогда она поняла: все это не ошибка, этот страшный человек пришел именно за ней, и с ней случится нечто ужасное, если она позволит ему войти. Лена с криком бросилась на Сашу и стала колотить его своими маленькими кулачками. Астарот схватил ее, поднял над полом и бросил так, что Лена полетела назад в квартиру, через порог, через прихожую, и, ударившись об стену, упала без чувств.
Демон вошел в ее дом. Чтобы потом войти в ее тело.
То, что произошло после, навсегда сохранилось бы в памяти Лены как настоящий кошмар. Но, уверен, ей помогут забыть обо всем.
Пока она была без сознания, Астарот перенес ее в спальню, положил на кровать и раздел догола. Раскинув ей руки и ноги, как у человека Витрувия, привязал их к ножкам кровати тем, что нашел в шкафу: кожаными ремнями и поясами от халатов. Разделся сам. Подсолнечным маслом, которое он нашел на кухне, смазал свой торчащий член. Прежде чем привести Лену в чувство, он включил CD-проигрыватель, стоящий на комоде, и установил максимальный уровень громкости. Потом опрокинул на Лену кувшин с холодной водой, набранной из-под крана...
Мне кажется, все-таки следует сказать, что Сашиной вины в том, что случилось к этому моменту, и в том, что произошло после, нет. По крайней мере, я думаю именно так. Демон, если это вас не обидит, оседлал его, словно лошадь, хотя и присутствовал в нашем мире только своим сознанием. Накинул шоры на глаза, даже больше — ослепил, и стал править. Для Саши, пока Астарот руководил им, существовали только внешние команды. Нужно было идти — он шел, нужно было стоять — стоял. А если нужно было лечь на девушку, зафиксировать ей ноги и впихнуть в нее свой половой член — он делал и это. Но вот если бы Астарот сидел в его голове только в качестве голоса, если вы понимаете, о чем я, и этот голос сказал бы Саше: изнасилуй ее, — эффект был бы нулевой.
И вот еще что. Я наблюдал за всем этим из соседней комнаты, через стенку, и не собирался вмешиваться. Именно так. Просто почти все, что Астарот мог сделать с девушкой, за исключением убийства, мы имели возможность исправить. У Лиги есть достаточно знаний и умений, чтобы быстро излечить раны, нанесенные и телу, и душе. Хотя, если вспомнить о моем случае, отец предпочел сделать это медленно. «Ты не должен забывать, что творил, и к чему это привело, — сказал он мне как-то. — Ты должен видеть разницу между прошлым и настоящим».
Да, мы можем исправить почти все. И я еще раз скажу: никакой магии тут нет. В основе всей нашей техники — мельчайшие запрограммированные частицы, нионы. Я бы сравнил их с маленькими роботами, но это не совсем верно, потому что они очень, очень маленькие. Но так легче объяснять. Мы носим в себе триллионы этих роботов, каждый из которых сам по себе почти ничего не значит, но вместе с другими образует мощную техническую систему. Мы называем это светом. Чем больше в тебе света, тем на большее ты способен. Но возможности определяются не только количеством. Точнее, не только количеством нионов. Твой мозг, твой разум управляет ими. Разнообразие способностей зависит еще и от того, сколько программ ты выучишь. Я зубрил их одну за другой с того момента, как понял, в чем фокус. Пусть у моих соратников, родившихся и выросших в Лиге, была большая фора. Но, в конце концов, я стоял среди них и не чувствовал себя ущербным. Великий Экхарт говорил, что у меня талант. Я помню его слова: «Может быть, все это не случайность. Я просил Создателя о сыне, об ученике. И вот появился ты».
Идеи, ты вкладывал в мою голову идеи, отец, а они пробрались в сердце. То, что я натворил, — их результат. И я верю, ты не забудешь о том, что сказал, когда весть о моем отступничестве дойдет до тебя...
Лена кричала, плакала, звала на помощь. Демон издевался над ней и требовал, чтобы она произнесла: «Астарот, я твоя рабыня. Делай со мной все, что хочешь. Я отдаю тебе свой разум, я отдаю тебе свое тело. Я твоя рабыня». Но она боролась. Каждый раз, когда Саша наклонялся к самому ее уху, чтобы она могла разобрать его слова за грохотом музыки, и говорил: «Повторяй за мной: Астарот, я твоя рабыня...», — ответом ему было: «Нет!»
Я все видел и слышал прекрасно, спасибо свету. Меня подмывало вмешаться, кулаки так и чесались. Но я терпел. Если хочешь служить Лиге, ты должен уметь ждать, когда нужно ждать, должен уметь принимать малое зло, чтобы уничтожить большое. Но... отец, когда я спросил его, почему он тогда остановился, чтобы поднять меня, сказал: «Тот, кто готов пожертвовать хотя бы одним живым существом, не может спасать мир». Наверное, это так и есть. Только в моем случае все оказалось гораздо сложнее.
Где-то в середине ритуала Астарота — а это был ритуал, чтобы подчинить разум девушки, — явился судья по имени Сьего. Он вышел из искусственного портала, созданного за моей спиной, не произведя ни единого звука. Если вы хотите представить, как выглядит Сьего, то у меня есть отличный образ: земная сороконожка. С так называемыми антеннами на голове и похожими на сабли церками на хвосте. Правда, эта сороконожка выше меня ростом, когда стоит на задних ногах. А ее церки запросто могут разрубить напополам медведя. Когда я увидел Сьего в первый раз, то чуть не обмочился. Позже страх перешел в восхищение его природной неуязвимостью. А потом исчезло и восхищение: со временем подобные вещи перестали меня трогать.
Сьего пришел один. Сначала я обрадовался ему, но когда заметил, что портал закрывается и никто сюда больше не идет, а главное — нет никакого дополнительного оборудования, улыбка сползла с моего лица: чтобы запереть кого-то внутри чужого тела, нужен так называемый саркофаг, и по крайней мере двое судей, чтобы управлять им. Возможно, я мог бы исполнить роль второго судьи. Но саркофага-то не было!
— Привет, Сьего, — сказал я ему с помощью нионов, как у нас говорится — через свет. — Ты один? Как это понимать?
— Здравствуй, Константин, страж у ворот, — ответил судья. — К несчастью, только я смог прийти. Мы не сможем пленить Астарота.
Я почувствовал себя так, словно меня ударили по рукам.
— Что же нам делать?
— Я убью его, когда он войдет в этот мир.
В первые мгновения я даже не понял главного; удивился словам Сьего и подумал: «Вряд ли это легко будет сделать. Хотя, с другой стороны, переход наверняка ослабит Астарота, и он не успеет улизнуть. Тем более, нас будет двое». Но те мгновения прошли — и осознание простой, но ужасной истины едва не заставило меня закричать.
— Но девушка тогда погибнет!
— Да, — подтвердил судья.
Не знаю почему, но я испугался.
— Нет, мы не можем этого допустить.
— Неверно. Мы не можем допустить, чтобы такой шанс был упущен. Астарот очень хитрый демон. Нам очень долго не удавалось поймать его. Нет оснований надеяться, что удастся потом.
На смену испугу пришла злость.
— Но она здесь ни при чём, — сжав зубы, сообщил я Сьего.
— Или она, или те сотни, тысячи, десятки тысяч людей, которых он съест. Таких, как ты. Таких, как эта девушка. Подумай об этом.
«Прежде чем критиковать то, что неправильно, сначала придумай вариант получше». Благодаря отцу подобные азбучные истины вылезают из моей головы по нескольку раз на дню. И я не мог добавить ни одного слова к нашему со Сьего разговору, пока у меня не было этого варианта — «получше». Но я не мог и смириться.
Клетка, это была настоящая клетка. Со стенами-возможностями, каждая из которых казалась неприемлемой. И я отчаянно метался между ними, не находя успокоения.
На какие-то секунды мне стало плохо. Я имею в виду, физически плохо. К горлу подкатил комок, закружилась голова. Я обхватил ее руками и зажмурился. В таких случаях, кажется, рекомендуют наклониться — опустить голову как можно ниже. «А что, чем не вариант? — ошалело подумал я. — Опустить голову так низко, чтобы она зарылась в песок. Ничего не видеть и не слышать. Пусть все идет, как идет». Но, черт побери, страусиная позиция не подходила. Она — одна из стенок моей клетки: тот вариант, в котором Лена погибает.
«Когда счастливый день наступит, и солнце яркое взойдет, тогда болезнь моя отступит, любая хворь тогда пройдет», — прошептал я. Этими простыми строчками я вернул себя в строй.
Да, это тоже нужно пояснить. Стишки, по большей части собственного сочинения, зачастую придуманные на скорую руку, некоторые из нас используют, чтобы инициировать, уж простите за такое слово, запуск «программы». Мозг на автомате начинает выдавать зазубренную когда-то последовательность, а свет выполняет ее. И свершается чудо.
У меня перестало стучать в висках, тошнота, едва не закончившаяся рвотой, отступила. Я открыл глаза и посмотрел на Сьего. Он отвернулся от меня и теперь неподвижно стоял около стены, за которой Астарот избивал девушку. Если бы не тихое шевеление антенн у него на голове, можно было бы подумать, что передо мной изваяние.
Я не ошибся, когда сказал, что Астарот бил Лену, нет. Какое-то время назад он закончил насиловать ее, выжав из Сашиного тела все семя, которое оно могло дать. И тогда он перешел к следующему средству сломить ее волю. Она пока еще сопротивлялась, но — я знал это наверняка — долго так продолжаться не могло. «Рано или поздно они все сдаются. Так или эдак».
Не могу вспомнить, о чем я тогда думал, застыв рядом со Сьего. Может быть, о своей жизни? Может быть, извлекал из памяти то, что увидел, услышал, пережил когда-то. Доставал и натыкал одно за другим на штырь в подставке для оплаченных счетов. Пока в руках не оказывался сегодняшний счет, неоплаченный. И тогда я отбрасывал его и начинал все сначала.
О чем бы я ни думал, но не о том, как поступить. Потому что четко знал: у этой задачки нет решения.
И все-таки те мысли вели меня куда-то, накаляли какую-то нить внутри. Или, быть может, это не мысли накаляли ту нить, или не одни только мысли, а еще стоны и плач девушки за стеной, да звуки от ударов. И я десять раз проклял данную мне светом способность отделять эти звуки от грохота динамиков.
Сьего вдруг повернулся ко мне и сказал через свет: «Я беспокоюсь за тебя». Или он сказал «из-за тебя». Думаю, он это специально постарался, чтобы была неопределенность.
— Сейчас, когда Астарот достаточно близко, я могу заглянуть в его возможное будущее, — продолжил Сьего. — Я хочу показать тебе, что будет, если ты сейчас обнаружишь наше присутствие.
И он показал мне «кино».
Молодая пара занимается любовью на берегу какого-то водоема, окруженного лесом. Она лежит ничком на траве, он — сверху. Светит яркое солнце, вокруг ни души. Вдруг тень падает на обнаженные тела. Девушка поворачивается. Она смотрит против солнца, но все-таки может разглядеть, что рядом с ними стоит кто-то в лохмотьях с головы до пят. Лицо скрыто под маской, руки в перчатках сжимают железный лом. Ее парень ничего не замечает. Его глаза закрыты, и он продолжает делать свое дело. Незнакомец резко поднимает руки. Девушка успевает закричать, прежде чем лом вонзается в тело ее парня, пробивает его насквозь, потом — ее, и входит глубоко в землю...
В другой ситуации я бы сказал Сьего, что он второсортный режиссер. Но правды это не меняло: Астарот будет насиловать, убивать и поедать убитых.
— Он сделает это сегодня же, — сообщил Сьего. — Убьет их и съест. Может быть, еще раньше, чем мы успеем закончить здесь.
Я знал это и без него, прекрасно знал. Но, милостивый Боже, это ужасно — смотреть, как человек погибает, и не иметь возможности помочь ему.
Астарот все-таки поборол Лену. Она сломалась, когда он принес из кухни нож с широким лезвием и стал водить им Лене по животу. Он еще даже ничего не успел сделать, но его слова: «Я сейчас буду резать твою кожу на полоски. Вот тут, на животе. Потом на бедрах, на груди, на щеках», — заставили ее сдаться. Демон потребовал в очередной раз: «Говори: Астарот, я твоя рабыня...» И она сказала. «Повтори!» — приказал он. И она повторила. Еще раз и еще. Изнасилованная, избитая, связанная, она лежала на кровати, закрыв глаза, и, не переставая плакать, снова и снова говорила:
— Астарот, я твоя рабыня. Делай со мной все, что хочешь. Я отдаю тебе свой разум, я отдаю тебе свое тело. Я твоя рабыня.
Спустя несколько минут она отключилась. Вслед за ней и Саша лишился сознания. Рухнул на пол, как будто у него остановилось сердце. Несомненно, демон приложил к этому руку: наверное, не хотел, чтобы Саша что-нибудь испортил. Или, что более вероятно, думал подкрепиться им, когда переместится в наш мир.
— Началось, — сказал Сьего и, опустившись на все свои многочисленные ноги, быстро выполз из комнаты.
Я последовал за ним. Увидел: приблизившись к Лене, судья медленно поднялся, как чудовище из детских страшилок, которое вылезает из-под кровати и встает у изголовья, чтобы убить тебя, пока ты спишь.
Лену стала бить мелкая дрожь. Значит, демон начал переход.
Почему-то я обратил внимание, что кто-то, похоже, соседи сверху, стучат по батарее, требуя сделать потише. Я выключил проигрыватель. Теперь можно все: прыгать, кричать, говорить Астароту, что его тут ждут. Эффекта не будет. Демон не мог нас слышать. Перемещение началось, и оно будет завершено, если только не закроются врата между мирами.
Сьего склонился над Леной. Я вдруг осознал, что он даже не станет ждать, когда Астарот выйдет из нее. Не станет давать ей даже одного шанса из тысячи. Убьет ее, пока демон будет еще внутри. Ведь так намного проще.
Мои глаза наполнились слезами. Не могу поверить, но это правда. Я смотрел на нее. Смотрел, и не мог отвернуться. Я видел кровь на внутренней стороне бедер, видел кровь на лице. Синяки по всему телу. И родимое пятно в форме сердечка под левой грудью.
Она такая маленькая. Словно ребенок. Как пару часов назад, когда она, счастливая, забралась с мороженым в кресло, собираясь посмотреть хороший фильм.
Я оказался слаб. Господь всемогущий, я оказался слаб. Отец мой, я не выдержал. Забыл лицо той девушки и лицо того парня, которых Астарот пронзил ломом. Выкинул из головы всех, кого демон убьет за свою долгую жизнь. Я признаю это. И каюсь.
Но почему я был так силен в своей слабости? Почему мне удалось закрыть врата — то, что доступно немногим? И, кроме того, я сделал это, не думая о себе. Жертвуя своей памятью, возможностями, именем. И именем своего отца.
Но я не мог поступить иначе. У меня в груди как будто взорвалось что-то, волной понеслось через все мое тело, через сердце, через разум, и вырвалось наружу.
Как мне удалось сохранить ясный ум, в то время как меня буквально трясло от нервного напряжения? Не могу ответить.
«Я лаз в пространстве закрываю, и каждого предупреждаю, что до скончания времен лишь мне подвластен будет он», — закричал я. И, кажется, весь свет, что был во мне, пришел в движение.
Однажды я пытался совершить подобное. Пусть без особого успеха. Но даже той доли, которая была сделана, хватило, чтобы окружающие смотрели на меня с уважением. А теперь врата закрылись.
И я прищемил хвост Астароту. Когда дверь захлопнулась, в Лене осталась часть демона, пусть очень небольшая, — та, которая уже переместилась...
Нионы вернулись на свое место, улеглись. Я увидел Сьего рядом с собой и вздрогнул. Антенны на его голове тряслись, словно под действием электрического тока. Хотя в остальном он был неподвижен, как камень. И я вздрогнул еще раз, когда Сьего заговорил. Не через свет, а с помощью собственных голосовых связок, или что у него там. Зашипел на языке Лиги Света:
— Ты закрыл врата. Ты дал уйти демону. — Я невольно опустил глаза. — Поступил вопреки решению Лиги. Я объявлю тебя отступником, у меня нет выбора. — Сьего сделал паузу, а потом продолжил, и его слова стали для меня неожиданностью: — Знаешь, почему тебе не доверяли серьезных дел? Из-за твоего отца. Великий Экхарт болен своими идеями. Но он потому и великий, что всегда находил способ выбраться из ямы, в которую попадал из-за своей слабости. А ты — всего лишь его сын. Каждый из нас считает, что в тебе не может быть столько же силы, но, мы видели это прекрасно, ты перенял у него все недостатки. Сегодняшний твой поступок — лишнее тому подтверждение. — Антенны на голове Сьего продолжали дергаться, как сумасшедшие. — Но ты закрыл врата, созданные природой. Я не могу в это поверить.
Он замолчал. Я не особенно обратил внимание на последнее из сказанного Сьего: стоя перед ним с опущенной головой, я почувствовал, как мое сердце быстро наполняется отчаянием. Перед моим мысленным взором теперь вырисовывались последствия совершенного. Я потеряю пять лет жизни, потому они будут начисто стерты из моей памяти согласно пункту стандартного договора. Лига бережет свои секреты. Я больше не смогу нести ни капельки света: мои клетки и нионы станут как однополюсные заряды. Лига не хочет делать подарки своим противникам, а те, кто не с ней, — ее потенциальные враги. Меня наверняка оставят на Земле. Ко всему, мое имя опорочено. А я почему-то все равно продолжаю беречь его и не рассматриваю серьезно идею пуститься в бега.
— Я готов кое-что сделать для тебя, — прошипел вдруг Сьего. — Я обязательно объявлю тебя отступником, будь уверен, но я готов дать тебе немного времени. До прибытия старшего судьи делай все, что захочешь, но только не покидая этого места. — Помолчав, он добавил: — Думаю, сын Великого Экхарта не должен оставаться без света. Ты можешь спрятать его, чтобы воспользоваться потОм.
И он отвернулся к Лене, без сознания лежащей на кровати.
У меня перехватило дыхание. Сердце бешено колотилось. Но я заставил работать его еще быстрее
(Время, время, остановись. Моему требованию покорись. Медленной ползи улиткой — не мчись ланью прыткой),
чтобы успеть подумать и сделать как можно больше.
Да, меня лишат света. Но это не значит, что я не смогу управлять им, если под рукой окажется его источник. И вот же они — два сосуда, где я могу спрятать свои нионы.
Мне нелегко было решиться. Но я не видел другого выхода. И перелил свет, столько, сколько влезло, сначала в Лену, потом — в Сашу. В них двоих поместилось три четверти из того, что хранилось во мне — даже больше, чем я рассчитывал вначале. Оставалось надеяться, что тот, кто будет лечить их, ничего не заметит. Я предпринял к этому определенные меры, но в результате нионы оказались навсегда привязанными к своим теперешним хозяевам — без них они будут бесполезны.
Покончив с этим, я достал из кармана телефон. Воистину, иногда ты начинаешь думать, что твоя судьба написана чьей-то жесткой рукой, но изредка, когда у автора хорошее настроение, он преподносит тебе подарки. Телефон я купил совсем недавно, чтобы сделать приятно — почему бы нет? — одному здешнему знакомому. И только благодаря ему я знаю, что «у этой модели, помимо всего, диктофон, которого хватает на несколько часов». Столько мне не понадобится. Точнее, не понадобилось. Потому что я скоро закончу.
Завтра ничего этого я не буду помнить. Последним событием для меня станет поход к боссам Лиги около пяти лет назад. Но эта запись объяснит, что со мной произошло. Главное, чтобы ее не обнаружили. Хотя вряд ли такое возможно. Даже проверять не будут. Кому взбредет в голову, что судья Сьего нарушил закон. Да, нужно предупредить его: пусть не говорит, что я закрыл врата. Никто не поверит, что это сделало с тем количеством света, которое во мне осталось...
Создатель, я едва не упустил очень важную деталь.
Мне многое стало известно про Лену и Сашу, когда я наполнял их светом. Может быть, даже больше, чем хотелось бы. Но к завтрему я обо всем забуду. А мне нужно знать хоть что-то, чтобы они поверили, что все это правда. Я, конечно, смогу воспользоваться своими нионами и без их согласия, но этот путь не по мне. Необходимо оставить себе какую-нибудь информацию о них. Что-то личное для Саши и Лены. Лучше такое, что никому не известно, даже их друзьям. Например, вот это: почему Саша каждый день таскает тяжести...
***
Дорогие Саша и Лена.
Теперь вы знаете по существу дела не меньше моего. Я не буду рассказывать, что со мной было: утром, когда я проснулся и понял, что больше не лигорист («Значит, натворил каких-то бед, другого и быть не может»), и потом, когда узнал, каких именно бед натворил.
Я много думал. Исправить случившееся я не могу, это невозможно, но могу, должен, попытаться сделать все, что в моих силах, чтобы хоть как-то загладить свою вину.
Я прошу вас присоединиться ко мне и отправиться в мир Астарота, чтобы найти его и убить. Вы — моя единственная возможность совершить это.
Полагаю, у меня есть право просить вас. Даже больше — требовать.
Лена, я спас тебе жизнь. Сделал это во вред себе, хотя, наверное, и не мог поступить иначе. И еще, не забывай: часть демона осталась у тебя внутри. Кто знает, какими проблемами это может обернуться. И я не думаю, что здесь смогут с ними справиться. С другой стороны, это должно помочь нам найти Астарота.
Саша, твою жизнь я тоже спас. Если бы врата не охранялись, демон вылез бы из Лены и сожрал бы тебя на ужин. И у меня есть еще кое-что. Ты качаешь мускулы, чтобы быть сильным. Ты уже силен. Но только снаружи — не внутри. Разве не обидно, что тебя словно надели, как перчатку, поносИли и выбросили? С такой легкостью. А я могу научить тебя быть сильным внутри. Поверь, волю тоже можно тренировать, как и тело.
Мы должны отправиться как можно скорее. Каждый новый день — это новая жертва Астарота, утяжеляющая груз на моей совести. Чем быстрее мы выступим, тем больше у нас шансов на успех. Нужно торопиться, пока демон не зализал нанесенную ему рану и пока он не оставил мир, из которого хотел попасть на Землю. Демоны не могут пользоваться искусственными вратами. Видите, сколько у нас преимуществ над теми, кто пытался поймать его раньше.
Когда мы покончим с этим, я отведу вас в дом своего отца. Оттуда вы сможете вернуться к себе. Если захотите, конечно, — за пределами мира, в котором вы заперты, очень уж много чудес.
Возьмите самое необходимое, и приходите ко мне. Поторопитесь! Я жду вас.
И пусть этот поход начнется.
Андрей Платков © 2007
Обсудить на форуме |
|
