|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2007 Вячеслав Ледовский © 2007 СТАРАЯ, СТАРАЯ СКАЗКА Есть сюжеты, что повторяются из века в век, от поколения к поколению. Прекрасная принцесса, заколдованный принц, злокозненная ведьма. Иногда маски имеют вариации — принцесса излишне предприимчива, принц не совсем адекватно воспринимает жизнь, а ведьма.... Пожалуй, с нее и начнем.
Что такое удача? Выигрыш крупной суммы, незабываемая ночь с ярким партнером, развлекательная командировка в европейскую столицу? И чем она отличается от счастья? Насыщенностью ощущениями и протяженностью во времени? Скорее физическими, нежели психологическими аспектами? Каждый ответит на этот вопрос по-своему.
Оля приносила окружающим удачу. Дети чувствуют таких сразу.
Пинок в стул. Конспиративное шипение:
— Олька, восемь или три? Ты тока подскажи, решения есть.
Ответом — молчание. И потому следует болезненный тычок в плечо. Конечно, с той стороны, что не видит учитель.
Не оглядываясь, медноволосая девочка шепчет, — три.
Сзади довольное хмыканье — правильный ответ имеется. А подогнать к нему решение — проще простого. Даже если порядок действий будет неверным, все равно «прокатит», поскольку помогала рыжая.
— Малова, ты что опять себе на контрольной позволяешь? — это училка, Зоя Римовна. Дама лет сорока с выщипанными бровями на круглом лице и несложившейся судьбой. Потому к ученикам она беспощадна, — Учти, оценка у тебя уже на балл ниже. А продолжишь в том же духе, то за дверь, и в класс только через завуча.
Если приносишь удачу окружающим, это не значит, что она сопутствует тебе самому. Чаще, наоборот.
— Народ, ну никто же к сочинению не готов, — это баскетболист, пловец и вообще спортивная краса и гордость школы Сашкец по кличке Подонок, — Давайте все свалим и скажем, думали, что урок отменили.
Все головы рефлекторно поворачиваются к Оле. Если она идет, то прокатит без особого скандала. Глаза девушки за стеклами очков наливаются слезами. Поэзия начала века. Блок, Ахматова, Гумилев, имажинисты. Любимая тема. Предвкушение восторга от возможности выбора из дорогих сердцу судеб и стихов. Полтора часа творчества в школьной тиши.
Но вот эта тишина гнетет. Десятки пар глаз изучают спасительницу. Или отступницу, это как оно повернется. Взгляды настороженные или насмешливые, безразличные — а какая разница, что делать, лишь бы вместе. И провоцирующие, с подтекстом — только посмей отказаться! Но всем литература глубоко безразлична. Как и ее преподавательница, робкая, непонятным ветром занесенная в школу Таисия по кличке Моська. Потому что мелкая и не может на грубость ни сама ответить, ни пожаловаться начальству. С кем другим так поступить бы не решились. А вот с Олей и Моськой запросто.
— Рыжая, — Подонок присаживается на стол, полуобнимает, проникновенно заглядывает в блестящие влагой зрачки, — ты ведь не подведешь коллектив? Гляди, все только на тебя смотрят!
Ну что тут можно сделать?
— Самый удачный класс за всю историю школы, — это уже на педсовете, — почти половина тянет на золото, — директор внимательно смотрит на коллег, — но столько нам гороно просто не позволит. Давайте думать, кого отцепляем?
Ольга к числу отличников не относится. Конечно, ученица не бесталанная, но не из лучших. Кроме того, проблемы с дисциплиной. Всегда вокруг нее непонятная активность. Особенно на контрольных и экзаменах. К тому же, если что-то происходит, Малова постоянно среди участников. Слава богу, ничего серьезного не было, но все же.
— Оль, на фига тебе филфак? — за столиком в кафе четверо. Если точнее, трое и одна.
— Это вообще не образование, давай в медакадемию, — двоим из троицы нужно обязательно продавить это решение. Они верят, если идти с рыжей, все срастется. Иначе — без шансов. Третью, Аню, поступление не волнует. Золотая медаль, знакомые в приемной комиссии. В крайнем случае, нет проблем оплатить учебу в коммерческой группе. Но удача никогда не бывает лишней. А тем, кто тусуется рядом с Маловой, фортуна катит со страшной силой. Кроме того, разумные девушки предпочитают иметь окружением менее красивых. А у Оли внешность даже не такая, из которой при определенном умении и усилиях все же можно сделать что-нибудь приемлемое. Прямо скажем, рыжая попросту непривлекательна. Широкое лицо с постоянно живущими на нем крупными конопушками, медные жесткие негустые волосы, толстый нос, тяжеловатый подбородок и вдобавок разноцветные глаза, один зеленый, другой карий с синими вкраплениями. Да и с фигурой девушке не повезло. Талия переходит в бедра не рельефно, а полого, словно горлышко у пивных бутылок из советских времен, все крупновато, выпирает в разные стороны. Словно внутренняя жизненная энергия стремится выплеснуться наружу, расшириться грудью, животом, бедрами, ногами, всем, что может расти.
Зато любят ее все, от детей до вредных старушек на скамейках у подъездов. Безотказная к любой просьбе, даже посидеть день с соседским больным ребенком или сходить в неблизкую аптеку. А когда кто-нибудь поранится, ей достаточно погладить поврежденное место, и боль проходит, кровь останавливается, сворачиваясь и защищая рану багровой нашлепкой. Вот и дополнительная причина стать медиком. Конечно, ее снова уговорили. Родители понедоумевали из-за изменения жизненных планов дочери, но возражать не стали.
Мама выросла в детском доме и про свою родову ничего не знала. Но иногда рассказывала Оле про свекровь. Та была ведьмой. Деревенской, правда. Прожила долгую жизнь у предгорий Алтая, недалеко от мест, где Рерих искал легендарную Шамбалу. Семь раз была замужем, и схоронила всех супругов. Не уживается сильный пол рядом с представительницами этого сословия. Единственного сына родила, когда ей было за пятьдесят, от соседа, сбежавшего от супруги к женщине значительно себя старше. Вся деревня плевалась. В сторонку, конечно. В глаза-то никто ничего сказать не решился. Кому нужно иметь проблемы со здоровьем, своим или близких? А ведьма могла в этом плане как помочь, так и сильно ... помешать. Дед, правда, долго не протянул. Лет через пять ушел в тайгу и не вернулся. Потом, вплоть до снега, прочесывали буреломы местные жители, и спасатели на вертолетах прилетали. Но так никаких следов и не нашли. Отец о своей матери вспоминать не любил. А сама Ольга виделась с бабушкой только раз, перед самой ее смертью.
— Внуча, ты можешь жить или для себя, или, не дай судьба тебе такой кручины, для других, — лежащая на едва помещающейся в тесной горнице тахте женщина ухватила высохшей, подобно птичьей лапке, кистью руку девочки, взглянула горячими темными глазами словно в душу, — но выбор тебе нужно сделать здесь и сейчас.
Ребенок растерянно посмотрела на умирающую старуху. Зачем она заставила приехать через тысячи километров к своей постели?
— Не могла я уйти, пока тебя не увижу, — прошелестел с подушки ответ на невысказанный вопрос, еще больше напугав девочку.
— Мама, чего ты от нее хочешь? — в спаленку заглянул отец, — ей в школу и то через год, что ты ее терзаешь?
— А ты выйди, — властно сказала женщина, и мужчина осекся, переступил с ноги на ногу, неуверенно оглядываясь, направился к порогу, услышал в спину, — после моей смерти здесь распоряжаться будешь. Потерпи, недолго осталось.
Скрипнула дверь. В избе стало тихо. Тикали стилизованные под старину, с дверцей для кукушки, часы на стене. Запах нашатыря, других резких «городских» лекарств перебивал духмяный аромат трав и веток со скрученными сухими листьями, снопиками развешанных на протянутых под потолком спаленки лесках. Дождя не было, но бугрившиеся над деревней тучи плотно перекрывали небо, и только вдали за околицей лучи солнца пробивали путь к крашенной в желто-зеленый цвет тайге и серым стылым верхушкам гор за ней.
Слушай, внуча, — низким грудным голосом продолжила бабушка. В окнах отозвались тонким звоном срезонировавшие стекла. В кухне что-то тяжелое упало с печи и покатилось по полу. Ошалело мявкнул, спасаясь от неведомой опасности, кот. Влетел в горенку. Вздыбился черной шерстью, с порога разглядывая сумасшедшими зелеными зрачками людей.
— Ты ОБЯЗАНА выбрать, — старуха ухватила обеими руками пытающуюся отодвинуться девочку, собирая последние крохи едва теплящейся жизни, попыталась объяснить, — И если ты будешь жить для себя, то всем вокруг будет плохо. Но тебе хорошо, — Оля замерла, с ужасом глядя на приподнимающуюся с подушки растрепанную дряхлую женщину. Холодные пальцы с длинными коричневыми ногтями цепко держали за словно замороженное плечо. Онемение стало распространяться по телу. Достигло сердца, несильно кольнуло в него, ледяным ознобом разлилось по животу, сделало непослушными задрожавшие ноги. Старуха вместе со словами будто исторгала из себя некую мешавшую ей энергию. Даже не столько саму эту тревожную силу, сколько словно жившее внутри нее необузданное существо, — А если ты будешь жить для других, то им будет хорошо, а тебе плохо, — пытаясь помочь девочке с правильным решением, добавила, — Мы все, я, моя бабушка, ее прабабка, все, о скольких знаю, жили для себя. И не жалеем об этом..
— Я хочу, чтобы меня любили, а не как тебя, все боятся, — выкрикнула Ольга, выдирая кисть из цепких пальцев и отшатываясь от постели.
— Пусть пока будет так, — неохотно сказала старуха, выпуская девочку. Словно рассыпаясь на части, облегченно откинулась на подушки.
Оля отскочила к порогу комнаты, выход из которой перекрывал похожий на изготовившуюся к прыжку маленькую пантеру недобро смотрящий зверь.
— И запомни еще одно, — устало выдавливая из проваливающегося рта слова, продолжила отворачивающаяся к стене ведьма, — чем позже ты пожалеешь об этом своем выборе, тем хуже потом будет окружающим. Мы платим людям той монетой, что они заслуживают. Не позволяй ИМ скопить перед тобой очень большой долг, а то расплатиться не смогут, — махнула рукой, — теперь уходи.
Девочка перепрыгнула через шарахнувшегося от нее кота, заливаясь слезами от пережитого ужаса, пролетела проходную комнату, кухоньку, заставленный обок стен деревянными кадками коридорчик, уткнулась в плечо сидящего на ступеньках отца.
— Ну, все, доча, — проговорил он, гладя голову девочки поросшей светлыми волосиками ладонью, — все, Оленька. Все кончилось. Умерла бабушка. Я это чувствую.
Через открывшуюся в тучах прореху глянуло теплое солнышко, опрокинуло золотые полотнища лучей на маленький домик под крашеной в красный цвет листовой крышей, садик с покрытой спелыми гроздями рябиной и обсыпанными желтыми ранетками яблонями, на большого, сгорбившегося как от неземной тяжести мужчину и прильнувшую к нему девочку.
Этой ночью Ольге впервые приснилось ЗЕРКАЛО. Сразу стало понятно, что его надо называть только так, с большой буквы. А может, это было не зеркало, а что-то иное. Но явилось в сновидении оно именно им, старинным, с длинной гнутой ручкой, девичьим зеркалом, с темной опалиной по бронзовой окантовке и матовым, как покрытым инеем, стеклом. Вращаясь, предмет приплыл из далекого тумана, остановился перед глазами, покачиваясь и дразня прекрасными формами и скрытой таинственной сущностью. Обязательно нужно что-нибудь пожелать, поняла девочка, иначе этот сон не закончится никогда. Вспомнила беззвучные слезы мамы в те частые вечера, когда отец задерживался допоздна или совсем не приходил домой. Выходные, что они, уставшая брошенная мужем женщина и ее маленькая дочь, коротали вдвоем перед телевизором. Свою радость, когда папа находил время забрать ее из группы, или, тем более, утром отвести в детсад. Когда он усаживал ребенка на свои плечи, вознося Ольгу на небывалую высоту, сердце сладко замирало, и все вокруг завидовали девочке, смотрели на нее снизу вверх, как на принцессу на троне.
— Пусть мама станет такой красивой, что папа к ней вернется, — прошептала Оля, — и пусть он всегда ночует дома. И чтобы они больше не ссорились.
По стеклу пробежали разноцветные искры. В соседней комнате всхрапнул сидящий над гробом отец. Скрипнуло дерево. Зеркало затуманилось и растаяло. О пол глухо ударились ноги. Шаркающие шаги стали приближаться к порогу. Холодный ужас сковал тело девочки.
— Ты приняла дар и воспользовалась им, — силуэт старухи выступал темным размытым пятном в светящемся проеме двери, — и теперь тебе платить людишкам везением или неудачами за их отношение друг к другу и к тебе, — снова повторила уже сказанную фразу, — Они неблагодарны, потому не дай очень сильно возрасти счетам человеческим. Потому как могут не суметь по ним расплатится, — Исчезая в кроваво-красном мареве, ведьма добавила, — если будет очень плохо, возвращайся жить сюда, к Шамбале. Здесь наша сила становится ничтожной.
Оля почувствовала, как матрас под ней превращается в колодец, и она проваливается в теплую мокрую глубину, тонет в темной воде, вялыми непослушными руками безуспешно пытаясь ухватится за края сохраняющий свое существование кровати.
— Что ты, доча, что случилось? — спасением ворвался в кошмар голос отца. Его глаза с тревогой смотрели в расширенные зрачки испуганного ребенка, — Да ты что, описалась, что ли? Ну, вот... Ладно, сейчас переоденемся. Ночевать, пока не уедем, будешь у тетки, — сердито добавил, — думаю, нечего тебе с НЕЙ, даже мертвой, в одном доме делать.
В семье у Маловых со временем действительно все наладилось. И потом ЗЕРКАЛО частенько появлялось во снах девочки, ожидая ее приказов. Многое, чего желала Оля, окружающим удавалось. Либо не сбывалось, но события разворачивались таким образом, что все равно люди были довольны. Со временем Ольга научилась вызывать образ ЗЕРКАЛА наяву. Для этого было достаточно закрыть глаза и вспомнить те самые первые ощущения, когда волшебный предмет словно приплыл из далекого тумана. Иногда Оля пробовала хотеть «для себя». Но в этих случаях ничего «не срасталось», или выходило как-то «боком». Когда она несколько ночей подряд пожелала иметь голубые глаза, цвет изменил только один зрачок. Да и то — на карий с вкраплениями синего. Попытка «выкрасить» в белый прежде светло-каштановые волосы привела к тому, что они порыжели, и из густых стали редкими и жесткими. Если хотелось получить в подарок куклу, то дарили либо не то, либо сразу же игрушка ломалась настолько, что исправить было невозможно. Со временем Ольга перестала просить что-либо себе. Все равно получалось так, что только настроение портилось. Зато окружающим с ней везло. Когда она этого хотела.
Благосклонностью сильного пола Малова похвастаться ни могла. Те из парней, что себя высоко ценили, предпочитали общаться с более видными девчатами. С рыжей куда появишься? Засмеют. Ущерб репутации. Если никого лучше найти не смог, сам сколько в глазах окружающих стоишь? А с ребятами попроще ей было просто не о чем говорить. Прикасаться же к себе она никому не разрешала. И к семнадцати годам махнула рукой на свою личную жизнь, смирившись с участью старой девы.
Поэтому осторожный интерес проводящего с их потоком лабораторные работы долговязого очкарика-аспиранта поначалу привел ее в недоумение. Первой мужское внимание засекла опытная в таких делах Анна.
— Гляди-ка, Олюш, а эта глиста на тебя, похоже, запала, — возвращаясь по заметенному желто-багряной листвой бульвару домой, недоуменно сказала она подруге, с иронией добавила — а ты присмотрись, парень-то заметный. И высокий, и уже препод. Кандидатскую защитит, так долларов четыреста, наверное, получать будет, завидный жених, — Анька язвила, но глаза у нее были серьезные, — А что, давай его на тебе женим? Все легче учиться будет, — продолжила, имея в виду прежде всего себя, — на свадьбе хоть погуляем. Я уже выяснила, говорят, у него ни с кем ни-ни, человек серьезный. Может быть, даже девственник. Слава богу, что не гей. Хотя, если на тебя клюнул, то... — и статная блондинка задумчиво покачала головой, приглядываясь к неказистой подруге.
Ольга привычно «проглотила» ехидный укол красивой товарки, но от ее предположения о мужском к себе внимании опешила, смутилась, — Да ну тебя, выдумаешь тоже.
Вечером все же вспомнила задумчивые серые глаза Игоря Петровича, иногда словно ненароком, но внимательно ее рассматривающие. Смущение и неловкость парня, когда их взгляды пересекались. Спокойствие и уверенность аспиранта, его доброе и внимательное отношение к студентам. То уважение, которое явно оказывалось молодому ученому на кафедре. Внутри сладко заныло сердце. Может быть, и у нее как-нибудь все сложится, или она не женщина и не может быть привлекательной и желанной? А пусть невеликий возрастом, но уже величаемый по имени-отчеству преподаватель ей нравился больше, чем шумные соседи и бывшие одноклассники с их пустыми разговорами и липкими, то словно нечаянными, то наглыми прикосновениями. Да и совсем он не долговязый. Высокий широкоплечий мужчина, а что кажется таким неловким, так только потому, что одежду себе подбирать не умеет, носит, что попало.
Ночью снова приснилось ЗЕРКАЛО. Туман, из которого оно появилось, изнутри светился золотом и был пронизан разноцветными блестками. И само ЗЕРКАЛО выглядело нарядным, окантовка отливала то малахитом, то багрянцем, то перламутром.
— Пусть у НЕГО все будет хорошо, — во весь голос, будто выступая на собрании, пожелала девушка. Потом тихо, словно желая запретное, добавила, — Ну, и у меня тоже..
Инициативу по устройству матримониальных планов взяла на себя Анюта. На учебу она особо не налегала, но вот замужеством подруги занялась всерьез. Через секретаршу деканата выяснила, что аспирант является ярым болельщиком такого экзотического спорта, как хоккей с мячом. Приобрела пару билетов на трибуну, где по обыкновению располагался фанклуб, и все же вытащила не сильно сопротивляющуюся Малову на матч местной команды. Этим пятничным ноябрьским вечером на улицы лег первый снег, и пропитавшая воздух долгожданная зимняя свежесть смешивалась с острым запахом умирающей мокрой листвы. Проваливающийся через турникеты в ненасытное нутро стадиона разгоряченный поток болельщиков фонтанировал буйным задором, и эта здоровая темпераментная энергетика разливалась от арены вширь, захватывая всех, кто приближался к высоким округлым стенам.
Охрана явно обрадовалась возможности пообщаться с необремененными спутниками девушками.
— А вот я вас сейчас внимательно обыщу! — заявил здоровый сержант с широким лицом и хохлятскими усами, — что в сумке? Небось алкоголь, наркотики и оружие?
— Термос с чаем и пирожки, — бойко ответила Анна, — хотите попробовать? Только немного, нам еще два часа на морозе стоять.
— Не боись, внутри горячим кофе торгуют, — успокоил милиционер, — ладно, проходи, верю. А после матча встретимся? — запоздало обратился он к уже скрывающейся в толпе Ане.
— Телефончик оставь, милый, позвоню, — ехидно бросила она ему издалека, ткнула в бок Олю, — рыжая, нам на ту трибуну. Посмотри, там твой, — и это слово приятно отозвалось в груди Ольги, — навстречу тебе своими окулярами не сверкает? Нету? Ну ладно, — подбодрила подругу, — за это он нам потом отдельной строкой заплатит.
Они поднялись к своим местам. Малова обернулась и обомлела. Огромная арена словно обрушилась на нее. Слева по льду стремительным хороводом кружили фигуры в желтых свитерах, справа в красных. Отвесно нависали трибуны с клокочущим морем голов, шапок, плакатов, флагов, барабанов, музыкальных инструментов. Все это шумело, ворочалось, перемещалось, бурлило, как варево в колдовском котле. Сверху, с четырех сторон, с эстакад заливали арену безжалостным светом ряды прожекторов, а выше, над ними, была черная пустота. Будто весь мир сейчас сконцентрировался в этой заполненной людскими эмоциями чаше, ничего не оставив за ее пределами.
— Ну, что застыла, или ненагляду выглядела? — раздался насмешливый голос Анюты. Она была чудо как хороша. Разрумянившаяся, с озорно сверкающими, словно не замечающими липнущих к ней взглядов огромными голубыми глазищами. Коричневые невысокие, под ковбойские, сапожки, синие джинсы, подчеркивающие идеальную форму длинных стройных ног, коротенькая, но широкая курточка с меховой оторочкой, белая пушистая шапка, из-под которой волной рассыпались волнистые светлые волосы — идеальная блондинка. Барби или Монро, мечта многих мужчин.
— А вон и наш Игорь, — махнула рукой чуть в сторону и вниз. Решительно двинулась вперед, таща за собой подругу, — Мужчины, милые, пустите, пожалуйста, мне к брату надо, вон стоит.
— Зачем тебе брат, красотка, смотри, какие у нас парни гарные, — шутили мужики, впрочем, отодвигались и помогали высвобождать проход. На Ольгу, как всегда, внимания не обращали.
К аспиранту подобрались с верхнего ряда, поскольку только там обнаружились свободные места.
— Здравствуйте, Игорь Петрович, — напевно обратилась, склонившись к его уху, Анна. Невозмутимо встретила ошарашенный взгляд, продолжила, — а вы что, тоже сюда ходите?
— Да вроде, да, — удивленно ответил преподаватель, — Вот уж кого не ожидал увидеть!
— Оля с братом сюда собирались, он заболел, вот я ее и сопровождаю, — сходу сымпровизировала Аня, — да вы к нам перелезайте, здесь как раз между нами место есть, — похвасталась, — а у нас чай с медом и клюквой и домашние пирожки с вишней и курагой, еще теплые, вот.
Мужчина на секунду задумался.
— Девчонки, лучше меня возьмите, я большой и горячий, — подключился к разговору его невысокий толстенький сосед, и это решило дело.
Аспирант неловко перебрался через спинки кресел, при этом Ольге пришлось прихватить его за плечо, когда он, поскользнувшись, угрожающе качнулся назад.
— Ну не знаю, девушки, насколько этично мне с вами здесь, — отдышавшись, сказал Игорь, размещаясь между студентками.
— Да ладно, мы же спорт смотрим, а не безобразиями занимаемся, — отмахнулась Анюта, и сразу же вовлекла мужчину в предметный разговор — а скажите, пожалуйста, вот эти параллельные полосы на поле зачем? — приоткрыв чувственный ротик с умело нанесенной блескучей помадой, внимательно выслушала разъяснения про офсайды, ауты и прочую неинтересную мужскую ерунду.
Потом они смотрели матч, дружно болели за команду Игоря. Как оказалось, тех, что были в желтых свитерах. Слава богу, хозяева поля уверенно побеждали. Девушки делали вид, что не слышат матерки болельщиков и отвлекали к себе внимание аспиранта, когда он особенно сильно краснел, смущаясь несущейся отовсюду нецензурной брани. Попросили его помочь выйти со стадиона и проводить до остановки, потому что они боятся, кругом столько разгоряченных мужиков, мало ли что.
— А если очень замерзли, можно зайти ко мне, это рядом — предложил Игорь, — сейчас очень сложно уехать, вон сколько народу. Переждете полчаса, оно и рассосется.
— Большое спасибо, — подтолкнула вслед за аспирантом подругу Аня, — а то я такого даже на распродажах не видела. Это же надо, транспорт штурмом берут. А ваши родители не против будут?
— Ну, так я один живу, — признался преподаватель, — папа с мамой уже три года в США. Отец дипломат ООН, а мама курирует русское направление в банке на Манхеттене.
— Не хило, — изумленно протянула Анна. Снова подтолкнула подругу и подмигнула ей левым, дальним от мужчины глазом. Несколько секунд подумав, заинтересовалась, — А сами, почему не там?
— Сначала кандидатскую надо защитить, — нехотя ответил Игорь. Не удержался и похвастал, — если все хорошо будет, есть вариант, что сразу за докторскую пройдет, — И углубился в рассказ о содержании своей работы, очень далекой от Ольги, а Анюте так и совсем непонятной.
Квартира у аспиранта оказалась достойной таких родителей. Двухуровневая, причем на первом этаже из широкой прихожей двери вели в кухню-столовую, гостиную и кабинет, на втором точно в таком же порядке размещались три спальни.
— Хотела бы я так жить, — вынесла свой вердикт Анна, когда хозяин удалился на кухню разогревать в микроволновке пиццу и заваривать присланный отцом оригинальный, с запахом дегтя, английский чай.
Прошлась по периметру гостиной, разглядывая висящие на стене фотографии в коричневых гранитных рамках. Остановилась перед изображением обнявшейся пожилой пары на лужайке перед огромным четырехэтажным особняком.
— Дом родителей в предместье, — пояснил вкатывающий в комнату сервировочный столик аспирант, — вообще, у отца служебная квартира недалеко от работы. Но мама скоро получит американское гражданство, потому решили там и обустроиться, — словно извиняясь за родственников, пояснил, — у отца проблемы со здоровьем, ему надо жить в теплом климате. Я и медицинское образование только ради него получил. Еще со школы диплом массажиста, остеохондроз ему разминал. А потом, одно за одним, так и поехало.
— Люблю массаж, — мечтательно вздохнула Анюта. Покосилась на Ольгу, — Вы такой обаятельный и умный человек, — обратилась к хозяину, — А можно нескромный вопрос, почему до сих пор не женаты?
— Ну, — смутился Игорь, — понимаете, я думаю, что мужчина должен сначала на ноги стать. А у меня почти все уходит на содержание квартиры и машину. Родители деньги шлют, но я их на депозит кладу, потому что со своими проблемами надо самому и справляться, — он отвечал на вопрос Анны, но сам поглядывал на смущающуюся Олю, — кроме того, семья дело серьезное, один раз и на всю жизнь. Тут кого приручил, за того и отвечаешь. Вы не согласны?
— Так-то оно так, — задумчиво ответила за обоих Аня, — ну наверное, нам домой пора, — непривычно по фамилии обратилась к подруге, — Как ты, Малова, отогрелась?
— Да-да, конечно, — встрепенулась Ольга. Вылезать из мягкого кресла не хотелось. Если честно, возникло желание навсегда остаться в теплой уютной квартире с этим человеком, ненавязчивую заботу и внимание которого Оля чувствовала и словно купалась в них. Впервые ей было так хорошо с кем-то, кроме ее родителей.
— Может, такси вызвать? — предложил хозяин, — я бы вас на своем хорьке отвез, но как в сентябре в гараж загнал, так пару месяцев не заводил, даже не уверен, что бензин есть. В институт мне на трамвае удобнее ездить.
— Угу, — непонятно промычала Анна, недоуменно и внимательно рассматривая Игоря, — а хорек, это что, хорьх?
Нет, конечно, я же не нувориш, — откровенно заулыбался аспирант, — тойота-харриер, мама по весне подарила. Только я на ней практически не езжу, некуда.
— Ну да, конечно, — глубокомысленно протянула Анюта, повторяя не только слова Игоря, но даже чуть копируя его интонацию, — а можно я от вас родителям позвоню?
— Безусловно, — согласился хозяин, помогая Оле одевать дубленку.
Аня набрала хорошо знакомый номер. Почувствовала, как в кармане куртки завибрировал ее сотовый, сразу же сбросила вызов, проговорила, словно про себя, — никого нет дома, странно, — уже обращаясь к Игорю, добавила, — А такси не надо. Так доедем. Мы же студентки. Откуда у нас деньги на такси? — кокетливо улыбнулась и сумела выйти последней, пропустив вперед себя подругу.
В лифте спускались молча. Лишь выходя на улицу, где кружила вьюга, Анна ошарашено произнесла, — Это же надо, с виду чмо чмом, а на деле? Как обманчива бывает внешность...
Чувствующая себя счастливой Ольга не стала обижаться на впервые завидующую ей блондинку. На общественном транспорте они, конечно, не поехали. Заняв позицию за десяток метров перед заснеженной остановкой. Анюта стала тормозить иномарки, высматривая в метельной пелене те, что покруче и без пассажиров.
Первой тормознула «Королла» со следами недавно и некачественно обновленной покраски. Анна недовольно покривила губки, но все же, приоткрыв дверцу, обратилась к шоферу, — до проспекта Мира подбросите?
— Сколько? — спросил высокий лысоватый водитель в накинутой на плечи потрепанной кожаной куртке.
— Да понимаете, мы студентки, с деньгами сложно и домой опаздываем, так не довезете? — обольстительно улыбнувшись, спросила Аня.
— Нет, девоньки, я только за деньги, — посуровел шофер. Секунду подумав, уточнил, — а что, у вас даже полутора сотен нет?
— Да вообще без денег, — виновато повела плечами блондинка.
— Нет, барышня. Тогда свободна, — посуровел таксист и потянулся через пассажирское сиденье к дверце.
— Вот козел, — выругалась Анна вслед машине, — ездит на развалюхе, а воображает о себе невесть что.
Впрочем, рядом уже тормозила «пятая» БМВ. Разглядев за окнами силуэты двух человек, стопщица замахала им руками, типа, не интересуемся, проезжайте мимо. Машина все же остановилась. Из окна высунулась кучерявая смуглая голова, окинула взглядом стройную фигурку, цокнула языком, удовлетворенно качнула. Ольга удостоилась менее восторженной оценке.
— Что, девочки, подвезти? — с легким кавказским акцентом обратился брюнет к Ане, — садитесь, с ветерком куда хотите, прокатимся.
— Не надо, — отрезала Анна, — Мы брата ждем, — Отворачиваясь от непонятливых мужчин, уже раздраженно добавила, — Все, свободны, езжай.
— Это кто свободен, а? — обиделась кучерявая голова. Трое парней в фанатских шарфиках с остановки стали с интересом прислушиваться к беседе и постепенно смещаться к джипу. Потому шофер почел за лучшее резко взять с места и исчезнуть в метельной снежной круговерти.
— Это вообще твари, — охарактеризовала уехавших Анюта, — я пару раз попадала с такими, что не дай бог. Хорошо, что живая выбиралась.
С третьей попытки им повезло. Молодой, но уже полноватый водила покачал головой, услышав историю про бедных студенток и несчастных заждавшихся стариков-родителей, но, внимательно рассмотрев Аню, решил, что ему все равно почти по пути и подхватил девушек в свой не новый, но все же Паджеро.
Анюта села на переднее сиденье и по своему обыкновению попыталась разговорить шофера, благо, что на это не требовалось особых усилий. И проболтала с холостым менеджером представительства итальянского обувного концерна всю дорогу.
— А что, может, все же поедем ко мне, — предложил ей мужчина после того, как высадили живущую двумя домами ближе Олю, — я человек одинокий. И против семьи ничего не имею. А ты девка видная, с тобой куда угодно не стыдно. И вообще..
— Знаешь, Володя, на сегодня у меня другие планы, — задумчиво ответила Аня, быстро поправилась, — Ты чего не подумай, родители правда ждут. Но тебе я обязательно позвоню. Визитку оставишь?
Взяла протянутый ей пластиковый квадратик, мазнула взглядом по вычурному фирменному знаку. С удовлетворение отметила, что собеседник не обманул, за что наградила его поцелуем в угол рта. Ускользнула из пытающихся обнять рук и кокетливо помахала лайковой перчаткой от двери подъезда.
Переступив порог своей комнаты, сразу посерьезнела. Легкая складочка легла между ее бровей, превратив кукольное личико Барби в суровый лик валькирии. Впрочем, поупражнявшись несколько минут перед зеркалом, Анюта придала своему лицу выражение славной, правда, чуть обиженной судьбой наивной девочки. Вытащила сотовый. Позвонила по последнему неотвеченному номеру. Игорь поднял трубку почти сразу.
— Извините, Игорь Петрович, это Аня, — придав голосу виноватый и слегка испуганный тон, обратилась девушка, — я, Игорь Петрович, похоже, где-то у Вас ключи от дома оставила. Родители за городом, попасть в квартиру не могу. Вы посмотрите, пожалуйста, за столиком в прихожей или в шкафу? Я уже в автобусе, через четверть часа подъеду.
— Хорошо, — чуть ошарашено согласился аспирант, — уже ищу. А как же так получилось?
— Большое спасибо, извините, пожалуйста, — торопливо перебила его Анна. И отключила связь. Вихрем пробежала по комнате, собирая в сумочку «выходный» набор из зубной щетки, разовых упаковок мыла и шампуня. Секунду подумав, прихватила пачку презервативов. Переоделась. Незамеченная увлеченными очередным сериалом родителями, выскользнула из дома. На этот раз не стала экономить и почти сразу поймала свободное такси. От подъезда дома аспиранта отзвонила маме. Сообщила, что ночевать будет у Маловых, а телефон отключает, чтобы не мешали заниматься.
Глубоко вздохнула. Перекрестилась. И нажала кнопку домофона.
— Это Вы, Аня? — откликнулся недоумевающий голос Игоря, — Вы извините, я все переискал, но что-то ваших ключей не нашел.
— И что же теперь делать? — рыдающим голосом спросила девушка.
— Ойееей, — протянул мужчина, — ладно, подымайтесь, вдвоем еще раз посмотрим.
Когда Игорь открыл дверь, перед собой он увидел очаровательную блондинку с мокрыми синими глазами и дорожками слез от длинных ресниц к изгибам губ, несчастную и нуждающуюся в помощи.
— Ладно-ладно, что вы так расстроились, что-нибудь придумаем, — не очень уверенно попытался он успокоить девушку. Подхватил расстегнутую еще в подъезде куртку, встав на колено, помог стянуть сапоги, не замечая торжествующий взгляд, каким наградила его затылок Анна.
— А может, они за диван упали, — предположила Анюта после совместных безуспешных поисков в прихожей. Порывисто переместилась в гостиную. Не дожидаясь хозяина, попробовала поднять диван. Охнула, схватившись за поясницу. Испуганно посмотрела на аспиранта, — Ой, что-то у меня кажется, в спине хрустнуло, и больно..
— Что же вы так-то, — теперь и Игорь выглядел растерянным, — нельзя же так, Аня. Вы же женщина. Давайте позвоночник пропальпирую.
— Сейчас, — признала необходимость этого действия Анна. Повернулась боком к мужчине и, выгнув спину, сняла синюю плотно обтягивающую ладную фигурку водолазку, затем беленькую маечку. Прижав к телу локти, легла лицом вниз на велюровую коричневую поверхность. Секунду подумав, выгнула кисти назад и расстегнула бретельки розового лифчика, а руки сложила одна на одну перед головой.
— Так, здесь вроде нормально, — большие теплые пальцы массажиста двигались сверху вниз вдоль позвонка, — а здесь, похоже, небольшое смещение, больно? — участливо обратился он к пациентке.
— Да нет, ниже было больно, в районе копчика, — призналась Анюта. Вывернулась из-под рук Игоря. Не очень удачно придерживая периодически спадающие чашки бюстгальтера, расстегнула джинсы и стянула их. Снова легла в прежнюю позу на диван. Ткнула ладонью в окоем ажурных трусиков.
— Вот там, где-то в нижнем отделе.
Мужчина осторожно промял верхнюю часть ягодиц, прошелся подушками пальцев по выемкам в костях.
— Вот где-то здесь, так лучше, — взволнованно задышала девушка.
— Может, мышцу потянула, — предположил Игорь.
Помассировал поясницу и прилегающие к тазу мускулы, стараясь не обращать внимания на легкие встречные колыхания симпатичной попки и прерывистое дыхание блондинки. Профилактически несколько раз прошелся по всему позвоночнику, особенно в районе не понравившегося ему седьмого позвонка.
— А вот здесь надо будет править у опытного мануала, — обратил внимание Анны. И укрыл ее пледом, — Полежите минут десять, сразу вставать нельзя. А потом что-нибудь с замком вашего дома придумаем.
Девушка повернула голову, недоуменно посмотрела на массажиста. Он раскраснелся, и не только от работы, и сидел, далеко закинув одну ногу на другую.
Аня, завернувшись в покрывало, резко встала с дивана. Качнулась, подвернула ногу. И, потеряв равновесие и плед, упала на колени хозяина. При этом, чтобы удержаться, обвила руками плечи Игоря, уткнувшись стоящими грудками аспиранту в подбородок. Через секунду ее губы скользнули ниже, от макушки к губам мужчины.
Красивой и юной женщине несложно добиться от нормального мужчины естественных и желанных для обоих реакций...
Ночью, когда Игорь спал, Анна выложила свои ключи на полочку ванной, поближе к бритвенным принадлежностям хозяина. Сомнений в том, что она действительно забыла их у него в доме, у аспиранта не должно возникнуть, И принести потерянную вещь утром предстояло именно Игорю. Ничего так не привязывает людей друг к другу, как совместно пережитые позитивные эмоции. И чем их больше, тем лучше.
Если Аня с Игорем провели взаимноприятную яркую ночь, то Ольге виделись кошмары. ЗЕРКАЛО появилось не из тумана, а словно из-за грозовых туч. Вращалось, угрожая повернуться прежде скрытой стороной, отчего на душе становилось тоскливо и тревожно. Тяжело ступая, появилась бабушка.
— Ну, говорила я тебе? — укоризненно обратилась она к внучке, — не стоят они того, не стоят. Они — просто наша пища, и их надо жрать, — зашипела старая ведьма. Из ее рта выползли клыки. Старуха мгновенно обросла черной шерстью, уменьшилась в размерах и черной кошкой сиганула за изнанку зеркала.
— Мужчин надо беречь, — наставительно сказала Анна, — а за таких, как Игорь Петрович, не грех и побороться. И тебе я его не отдам.
— Ну, так получилось, — пожал плечами Игорь, — надо было тебе приходить, и тогда бы с тобой остался. А так, Аня сделала меня мужчиной. Просто отдала мне себя. Сумасшедший, роскошный подарок. И теперь я ее бросить не могу.
— Дурочка ты, Оля, — грустно сказала мама, — для себя надо жить. А ты совсем к этой жизни не приспособлена.
Лики людей заслонила темная пелена, Из мрака выплыло ЗЕРКАЛО, стало разворачиваться к Тоне обратной, до сей минуты невидимой поверхностью. Чувствуя, что может произойти нечто непоправимое, что навсегда изменит ее судьбу. Ольга в последнюю секунду сумела вытащить себя из глубин сна. Электронный будильник на тумбочке высветил половину седьмого. Точно зная, куда надо идти и что она там увидит, Оля быстро собралась, по свежему хрусткому снежку добежала до Аниного подъезда. Через секунду к лавочкам подкатил бежевый «Харриер». Из дверцы выскользнула Анюта, «До вечера, милый», — поцеловала в губы не заметившего Малову Игоря, махнула вслед джипу рукой и поспешила к входу. Увидела подругу. Притормозила.
— Оль, ты что здесь, меня ждешь? — недоуменно сказала Анна, — Я на занятия не иду! Да, если что, я родителям сказала, что у тебя ночевала, подтвердишь? Да ты что? — переспросила, вглядываясь в наполняющиеся слезами глаза Ольги. Поняла. Насмешливо передернула плечами, — Малова, ты что о себе вообразила? Игорь меня любит! — раздраженно и ехидно добавила, — А на себя в зеркало ты давно смотрела?
Мокрая пелена застила зрачки. Ничего не замечая, Оля повернулась и побрела к дому. Из-за спины послышался смех Ани, — Нет, ну это же надо же. Скажи кому, не поверят. Малова, ну ты даешь, — заходилась обидным хохотом Анюта.
Добравшись до своей комнаты, Ольга рухнула на кровать, заливая слезами подушку.
— Почему они так относятся? Я приношу им удачу, неужели нельзя быть просто благодарными? Ну, пусть не благодарить, но хотя бы не относится к этому как к моей обязанности?! И даже при этом надсмехаться надо мной!?! Я ведь не их рабыня? Почему они мной пользуются, а потом еще и издеваются!!?
— Рабыня, рабыня, — ехидно хихикала из глубин подсознания ведьма, — А хочешь увидеть, какой ты могла бы стать?
Снова появилось ЗЕРКАЛО. Стало поворачиваться запретной поверхностью, и на этот раз Оля поддалась растущей в ней темной стороне. В покрытой седой паутиной трещин черной поверхности появился образ смеющейся зеленоглазой красотки с длинными роскошными каштановыми волосами. И в этой стройной женщине, безумно привлекательной для мужчин и смертельно опасной для врагов Ольга узнала себя. Такую, какой она еще может стать.
— Я хочу быть ЕЙ, — сказала она ЗЕРКАЛУ, — и пусть они ВСЕ за ВСЕ заплатят.
Поверхность почернела, взбугрилась. Где-то в глубине появилось смазанное изображение земного шара, затем потекло грязными пятнами. И Малова проваливалась в глубокий сон, больше похожий на забытье...
Кап...Кап...Кап... На другом конце планеты пылинки влаги падают на камень. Вода может стечь налево. И родиться ледяным ключом многими километрами дальше. Или направо. Тогда ей путь в подземелье. Где десятки лет копиться в подземном озере, для того, чтобы позже быть вскипяченной подступающими лавовыми потоками и воздушной бомбой взорвать над Америкой Йеллустонский вулкан. Чтобы снова, как сотни тысяч лет назад, засыпать полконтинента пеплом и окутать планету одеялами черной сажи, долгой зимой.
Ветер гонит дождевые тучи над Ньюфаундлендом. Они могут пролиться долгим дождем над землей. А могут выпасть над океаном, и потому снизить соленость Лабрадорского течения. Тогда этот холодный поток не будет «нырять» под теплый Гольфстрим, а отклонит его к тропику, что установит в Европе климат, подобный лежащим на тех же параллелях регионам Сибири.
За несколько световых лет от Солнца изменение сплина элементарных частиц отклоняет на микрон траекторию астероида. От этого зависит, вонзится ли через полвека огромный кусок скалы в нашу планету или пролетит мимо.
Это далеко в будущем. А пока...
«Харриер» Игоря занесло на несколотой дорожниками наледи и на огромной скорости, боком и уже переворачивая, потащило к парапету, за которым катила свинцовые валы река...
— Ты где была, паршивка? — истерикой встретила Анну мать, — у отца инфаркт, мы всех обзвонились, тебя нигде нет. Ты где гуляешь, дрянь?
Случайностью определяется судьба человечества. Потому не зря во многие времена в разных странах ведьм и колдунов сбрасывали со скал, топили, сжигали на кострах. И если мы отказались от таких методов борьбы с несчастиями, то не стоит обижать тех, кто нам несет удачу, а потому способен принести и беду. Может быть, еще не поздно? Вячеслав Ледовский © 2007
Обсудить на форуме |
|
